КАШИН. Коврик повесили. А то вам, может быть, холодно… дует отсюда.
КОМИССАР. Так, так… Нет, мне не дует, а вот как бы на вас оттуда не подуло… (К Петухову.) А вы что же это делаете, гражданин?
ПЕТУХОВ. Это я про одного знакомого.
КОМИССАР. Что про одного знакомого?
ПЕТУХОВ. Я сказал: звериная рожа утрется. Мы у него этот ковер стащили.
КОМИССАР. Да я не о том совсем, а вот вы карикатуры рисуете.
ПЕТУХОВ. Какие карикатуры?
КОМИССАР. Плакат с изображением рабочего. Какую-то лиловую физиономию намалевали.
ПЕТУХОВ. Недостаток материалов… тяжелое наследство им… империалистической бойни. Кроме лиловой краски, во всем городе никакой другой не нашлось. Разрешите на два слова.
КОМИССАР. Хорошо, зайдите минут через пять… А это долой, сейчас регистрация начнется, и дверь придется открыть.
Ковер снимают. Комиссар уходит в коридор.
КОМИССАР (дожидающемуся его капитану). Что вам, гражданин?
КАПИТАН. Потерпел при царском режиме за убеждения. Всегда сочувствовал трудовым массам. Желал бы работать.
Все слушают у двери.
КОМИССАР. Я вас не знаю. Ответственного дать ничего не могу. Давайте заявление. Там посмотрим.
КАПИТАН. Вот заявление. Документы… затерялись.
ПЕТУХОВ (в зале). Боюсь, что не сдержусь и наговорю ему дерзостей…
КОМИССАР. Попросите сюда гражданина Петухова.
СОЛДАТ (входя в зал). Кто здесь Петухов?
ПЕТУХОВ (оглядевшись по сторонам). Петухов! Ну я… а что?
СОЛДАТ. К комиссару.
Петухов торопливо крестится и идет к двери.
КОМИССАР. Что хотели сказать?
(Все напряженно слушают у двери. И вообще, когда в коридоре говорят, то в зале все замирает, и все внимание устремляется на дверь.)
ПЕТУХОВ. Мною написана (в три дня накатал) революционная пьеса, очень удобная для агитации среди широких масс.
КОМИССАР. Вы партийный?
ПЕТУХОВ. Нет, не очень. Но идеи в пьесе совершенно партийные. С Интернационалом в конце. Можно ставить на открытом небе, т. е. на воздухе.
КОМИССАР. Посмотрим. Только школу эту свою бросьте. А то вы, может быть, рисуете от чистого сердца, а получается черт знает что: какие-то наследственные алкоголики вместо рабочих.
ИВ. ИВ. Об алкоголе что-то говорят… Родион Архипыч, прячьте дальше…
ПЕТУХОВ. Мы на Москву опирались. 1 км подальше нашего махнули. Видел я, как там товарищи Островского обрабатывают — смотреть жалко: на фанеру уж перевели. А все оттого, что положение искусства очень тяжелое. Верите ли: грима и того нет. Свеклой да сажей из трубы вместо него орудуем. Костюмов никаких, даже естественных. Первый любовник у меня Ромео гражданина Шекспира в валенках с веревочными подметками играет. Да штаны вот, на этих местах зачинены, заплатаны — живого места нет. Как повернется к публике вот этим манером… ну, прямо сквозь землю провалиться. Разрешите приступить к работе?
КОМИССАР. Приступайте. 1 км посмотрим.
ПЕТУХОВ. За вас в огонь и в воду! Вы меня воскресили. Какое поле, какие широкие возможности! (Скороговорной.) Заявление я подал, документы затерялись. (Быстро уходит.)
Комиссар уходит в канцелярию.
ПЕТУХОВ (входит в зал). Какие широкие возможности, какое поле!.. Эх, вот это помещение под народный дом пойдет… Все отсюда к чертям!..
ВСЕ. Ну, что?.. Зачем звал?..
ПЕТУХОВ (как бы очнувшись). А?.. Убеждал работать, конечно.
БЕРКУТОВ. Ну, и что же вы?
ПЕТУХОВ. Отказал… Начхать мне на него…
ИВ. ИВ. Так и сказали?
ПЕТУХОВ. Так и сказал: начхать мне на тебя!
ИВ. ИВ. Смотрите, вы хоть бы сдерживали себя немножко.
КНЯГИНЯ. Правда, мсье Петухов, какой вы безумный. Вы на него начихаете, а он может оскорбиться, и всем плохо будет
Поспешно входит Анна Фед.
АННА ФЕД. Родион, посмотри, что там делается. К нам буквально весь город собрался.
(Быстро проходит Надя в куртке с револьвером.)
АННА ФЕД. Боже мой… создатель!
КАШИН. Ты что это шляешься? Это что за облачение?
НАДЯ. Некогда, некогда — после поговорите.
АННА ФЕД. Где ты пропадаешь?
НАДЯ. Дежурим около арестованных.
АННА ФЕД. Что-что?
НАДЯ. Дежурим около арестованных.
Общее молчание.
КАШИН. Надежда, постой, ради Христа… Сейчас регистрация… ты там свой человек… ежели будут спрашивать о происхождении, не подведи, скажи, что я бывший слесарь или лодочник. Впрочем, не надо. Замотался.
Надя уходит.
БЕРКУТОВ. Поздравляю.
АННА ФЕД. Прокляну.
КАПИТАН. Жанна д’Арк. Только с другой стороны.
КНЯГИНЯ. Я начинаю понимать все меньше и меньше.
Вбегает Фекла.
ФЕКЛА. Барыня, барыня…
ВСЕ. Тс… С ума сошла… Какая тебе барыня.
КАШИН. Рожа чертова… Чучело. Сколько тебе раз говорили, что мы все равные граждане и никаких барынь теперь нету. Ну, что тебе?
ФЕКЛА. Вот письмо Ивану Иванычу. Велели в собственные руки, чтобы, сохрани бог, не попало кому не следует. Так и сказали.
ВСЕ. Что такое? Какое письмо?
АННА ФЕД. Господи, что там еще такое?
ИВ. ИВ. А, это от моего приятеля, начальника почтовой станции. Он прошлый раз сообщил мне о прибытии этих гостей. (Читает.
