аккуратно притянул к себе.
— Да будет путь его сквозь лес Мерулы лёгким и необременительным, — тихо, но уверенно произнёс Киллиан. Это были немного изменённые слова молитвы, которую великаны читали, провожая ушедших, но Джонатан не был великаном. Обычно Киллиан ни за что не стал бы менять слова молитвы, тем более ради хрупкого человека, но сделал это, зная, что поступает правильно.
Пайпер не шевелилась минуту, не меньше. Киллиан уже решил, что всё же ошибся, но после почувствовал, как её руки обнимают его. Он вполне мог потерпеть немного. Ради Фортинбраса и даже ради самой Пайпер.
Киллиан был готов стерпеть её слезы, громкие всхлипы и тихие проклятия, даже ругательства, которых он не понимал — должно быть, они звучали на её родном языке. Он даже был готов стерпеть, как Пайпер крепко обнимает его, будто хочет сломать ему позвоночник, но не Силу, вдруг вспыхнувшую так ярко и яростно, что Киллиан отшатнулся назад, на мгновение почувствовав, как его лишили воздуха.
Пайпер осела на пол, вцепившись в волосы, и закричала во всё горло. Золотистый свет вспыхивал под её кожей, искрами сыпался с рук и, казалось бы, тонкими нитями протянулся во все стороны разом.
Вдалеке тревожно зазвенели колокола.
Первый и последний раз Киллиан слышал их двести лет назад.
* * *
Николас давно так не уставал. Перемещение с помощью Движения, когда он даже не открывал порталов, а просто перебрасывал себя из одной точки мира в другую, никогда не выматывало. Это было таким же естественным, как если бы Пайпер делилась своей Сила с другими, а Фортинбрас читал время различных предметов, узнавая их историю. Как если бы Николас отслеживал движение магии или любых живых существ.
Но в этот раз было намного труднее.
Он не знал, сколько потребовалось времени, чтобы отыскать след магии Стефана и Джинна, и даже не спросил об этом у Фортинбраса. Сразу же, как Движение, наконец, перебросила их в нужное место, Николас рухнул без сил. Несколько голосов зазвучали разом, чьи-то руки помогли ему подняться. Голубым вспыхнула магия совсем близко к его лицу, и по телу Николаса разлилось тепло, возникавшее только в моменты, когда он ощущал родственную магию сакри. Даже Рейна едва не заурчала от облегчения.
— Ты, по-моему, перестарался.
Николас с трудом сосредоточился на лице, появившемся перед ним, и, наконец, узнал Джинна. Выходит, всё же получилось — Николас нашёл их на неисследованных территориях Диких Земель, там, где магия была нестабильна, а количество хаоса нельзя было даже определить.
«Ты сомневался во мне?» — обиженно проворчала Рейна.
— Нет же! — возразил Николас. — Просто… Думал, будет труднее.
«Хватит забивать голову всякими глупостями! Мы способны на всё. Всегда и везде».
Рейне не нравилось, когда он начинал сомневаться в возможностях Движения, и потому Николас торопливо соглашался с ней, попутно благодаря Джинна, который всё ещё помогал ему стоять на ногах. Фортинбрас, который привёл в равновесие Движение минутой ранее, уже был возле Энцелада и Клаудии.
Николас тряхнул головой, прогоняя слабость, и огляделся. Магия привела их в полуразрушенное здание, в наполовину заваленный обломками коридор. У стены сидел Энцелад, бледный, как бумага, и с таким оскалом, будто собирался вцепиться кому-нибудь в глотку. Стефан объяснял Фортинбрасу, что произошло, пока тот использовал Время, чтобы залечить три глубоких раны на груди Энцелада и одну — сквозную. Николас ничуть не сомневался во Времени или Фортинбрасе, но ему совершенно не нравилось его лицо: сосредоточенное, задумчивое и в то же время слегка растерянное, будто он чувствовал и понимал что-то, но никак не мог понять, что именно.
Николас насторожился. Магия затаилась, и все звуки будто разом утихли. За пределами здания ещё выли тёмные создания, но всё тише. Прикрыв глаза, Николас сосредоточился на нитях магии и хаоса, которые пронизывали сам воздух, и открыл глаза. Всё вокруг оплетали светящиеся фиолетовые линии. Они подчёркивали потоки чужой магии, чар, слов, даже мыслей, пронизывали каждого живого человека и изучали его, как под микроскопом. Нити касались даже тёмных созданий, а те, в свою очередь, куда-то спешили.
Тихо поблагодарив Джинна за помощь, Николас прохромал по коридору, выискивая окно. Джинн тут же последовал за ним, прошипев:
— Что ты удумал?
Николас не ответил. Остановился возле окна и, осторожно выглянув, увидел огромные поля и далёкие холмы, усеянные костями — мелкими и такими огромными, будто они принадлежали самим великанам, жившим в Гретворке. Ноктисы и прочие твари, сорвавшиеся с места и оставившие здание, которое окружали до этого, убегали так, будто от этого зависели их жизни. Николас пригляделся и заметил на одном из холмов одинокую фигуру.
Магия дрогнула, и Рейна раздражённо проворчала: «Что он творит?»
— Не знаю, — тихо ответил Николас с растерянностью.
Иснан призывал тёмных созданий, собирал их вокруг себя, будто армию, и делал это так точно, словно всегда имел власть над ними. Николас не чувствовал родственной магии — Второй не использовал Слово, только хаос, но и его Николас едва мог отследить.
— Надеюсь, он просто решил помочь…
«В своём уме?!»
— Ну, вдруг он хорошо всё обдумал и понял, что был плохим… Не знаю. Ничего не понимаю.
Николас отошёл от окна, оставив Джинна, наблюдавшего за происходящим вдалеке, одного, и направился к Фортинбрасу.
— Иснан призывает демонов, — сказал Николас осторожно, стараясь не отвлекать сальватора и не мешать ему. Магия струилась сквозь пальцы, проникала внутрь тела Энцелада и очень медленно, практически незаметно сращивала кости и мышцы, усмиряла боль, и хорошо справлялась с этим, но Николас вовсе не хотел, чтобы из-за него та дрогнула хотя бы на секунду.
— Дай посмотрю.
Николас протянул руку, и Фортинбрас накрыл её ладонью, позволяя Времени прочитать его. Перед глазами промелькнули секунды, в течение которых Николас наблюдать за демонами, ответившими на зов. Магия приятным теплом распространялась по телу, и в мгновение, когда Фортинбрас убрал руку, Николас даже почувствовал ужаливший его холод.
— Не знаю, что он задумал, но нам нужно убираться отсюда, — пробормотал Фортинбрас и добавил специально для Энцелада: — Раны совсем скверные — хаос проник внутрь, и его слишком много. Сможешь потерпеть ещё немного? В Омаге я что-нибудь
