— Я чувствую себя вполне здоровой и готова делать все, что прикажете, — добавила Элис. — Хочу быть вам полезной.
Лорд Хью кивнул, однако заметил, что девушка бледна, что под глазами у нее темные круги и губы странно поджаты, — она явно переутомилась.
— Выглядишь ты вообще-то не очень, — угрюмо буркнул он. — Потом отдохнешь как следует.
— Спасибо, милорд, — поблагодарила Элис. — Обязательно.
Большой зал был набит битком. Уже с полудня толпа за воротами замка ждала, когда господа отобедают и еще посидят немного за бокалом вина. Как только трапеза закончилась, столы в зале отодвинули к стенам, огонь в очаге, не гаснувший с тех пор, как Элис впервые появилась в замке, залили водой и пепел вымели, чтобы люди могли полностью занять все помещение. Скамейки и стулья расставили концентрическими кругами вокруг главного стола; на них расположились зрители. А сзади напирала толпа: замковые слуги и жители Каслтона, не успевшие занять местечко. На скамейках у задней стенки тоже стояли неустойчивыми рядами, вытягивая шеи над головами присутствующих.
Элис вместе с дамами сидела позади главного стола, в дальней части помоста, съежившись и прижавшись спиной к стене. Погода, до сих пор ясная, явно портилась, солнце померкло и затянулось серой дымкой. Было еще только два часа дня, а зал уже тонул во мраке. Элис пряталась в тени, стараясь быть незаметной. Перед ней лежали два пера, чернильница и книга, в которую лорд Хью вносил записи ежеквартальных судебных заседаний. Остальные дамы сдвинулись, давая Элис побольше места, и сидели лицом к главному столу.
Дверь за портьерой открылась, и герольд его светлости, находившийся высоко на хорах в дальнем конце зала, затрубил в рог. Все поднялись на ноги, какая-то скамейка перевернулась и упала на носки позади стоящих, раздались крики и ругательства. Лорд Хью вошел в зал, одетый в свой лучший костюм с отороченным мехом воротником, и занял место за главным столом. Следом появился Хьюго и сел по правую руку от отца, как обычно.
— Введите обвиняемых, — спокойно распорядился лорд Хью.
Специальный человек уже был наготове, он шагнул вперед и почтительно доложил:
— Джон Тиммс, милорд.
Его светлость огляделся и раздраженно воскликнул:
— Элис! Мне не видно, чем ты там занимаешься, куда ты спряталась? Неси сюда свою книгу, мне надо смотреть в записи.
— Я бы хотела… — растерянно начала она.
— Давай-давай, — резко перебил ее лорд Хью. — У нас и так мало времени. Чем раньше мы с этим покончим, тем скорей этот сброд уберется из замка и вернется к работе.
Взяв книгу, Элис направилась к месту Кэтрин за главным столом по левую руку от старого лорда. Элиза несла за ней чернильницу и перья. Элис села и низко склонила над книгой голову. Она очень надеялась, что в темном платье и большом черном головном уборе на нее никто не обратит внимания, что она полностью сольется с окружением, словно скромный, незаметный писарь.
— Пиши: «Джон Тиммс», — продиктовал лорд Хью, ткнув пальцем в нужную строчку.
Элис послушно записала. В книге уже имелась длинная колонка имен, рядом графы: возраст, род занятий, предъявленное обвинение, вердикт о виновности или невиновности и приговор. В большинстве случаев вердикт был «виновен»: лорд Хью был не из тех, кто позволит обвиняемому пользоваться неясностями в деле или недостатком улик.
— «Отлынивал от упражнений в стрельбе из лука», — прочитал лорд Хью по мятой бумажке, стопка которых лежала перед ним на столе.
— Виноват, — отозвался Джон Тиммс. — Я очень сожалею. Но у нас плохо пошли дела, и у меня совсем не было времени, и у сына не было времени, и у подмастерьев тоже не было времени.
Милорд Хью сверкнул на него глазами.
— А если у меня не будет времени содержать солдат, а на нас нападут шотландцы, или французы объявят войну, или вторгнутся эти чертовы испанцы, что тогда? — прогремел он. — Штраф три шиллинга. И смотри больше так не делай, все должны исполнять свой долг.
Элис быстро записала вердикт и приговор.
Потом было дело об украденной свинье, как и предполагал старый лорд. Обвиняемая, Элизабет Шор, утверждала, что свинья постоянно забиралась к ней во двор, поедала куриный корм и таким образом все лето бесплатно питалась за ее счет. Истец же заявлял, что обвиняемая нарочно приманивала животное. Его светлость минуту послушал их препирательства, хлопнул ладонью по столу и велел в дальнейшем кормить свинью вместе, а когда придет время — заколоть и поделить: три четверти отдать владельцу, остальное — Элизабет Шор.
Следующим был человек, который не поддерживал дороги в должном порядке, потом — обвиняемый в краже, далее женщина, уличенная в клевете, затем торговец, продававший товары низкого качества, и наконец человек, которого обвиняли в развязывании драки. Элис записывала имена и все прочее, люди входили и уходили, лорд Хью держал их недолго и каждого одаривал справедливым вердиктом.
— Это все? — спросил он, когда наступил небольшой перерыв в слушаниях.
К столу шагнул судебный пристав.
— Рядовых дел больше нет, милорд, — ответил он. — Но мне неизвестно, собирается ли отец Стефан заслушать сегодня дело пожилой женщины из Боуэса.
Элис подняла голову.
— Пошлите кого-нибудь к нему и выясните, — раздраженно распорядился лорд Хью. — Если он колеблется, старуху лучше отпустить. Не стоит подвергать ее преследованию из-за какого-то крючкотворства.
Элис снова склонила голову к книге. Бумага казалась ей очень уж белой, буквы на ней — слишком черными и колючими. Подавив лучик надежды, она крепко сжала губы, чтобы не шевелились, когда она будет тихо молиться за матушку неведомым богам.
Хильдебранду могут освободить. Если из замка ее отправят в Каслтон, несложно будет послать ей денег и одежду и помочь перебраться куда-нибудь на юг или даже на восток, на побережье, а оттуда морем во Францию. Элис думала о том, что теперь аббатиса сама подверглась опасности из-за прихоти работать и молиться так, как когда-то было принято в монастыре. Наверное, ее очень напугали, возможно, обращались с ней грубо. Что ж, это покажет ей, что мир уже не тот, в нем теперь нет места благочестию и преданности прежней религии. Элис положила перо. Хильдебранда должна уразуметь, что прежнее время безвозвратно ушло. Она должна быть готова доживать свои дни тихо, где-нибудь на маленькой ферме. Элис смогла бы подыскать ей людей, которые приютили бы ее и хорошо бы к ней относились. Аббатиса должна быть довольна, что в старости может спокойно сидеть на крылечке и греться на солнышке. Дай бог, она усвоила наконец мудрость тех, кто выбирает испытание себе по силам.
Услышав голоса стражников, что-то прокричавших за двойными дверями большого зала, Элис подняла голову. С серьезным видом вошел отец Стефан, он двигался медленно, под мышкой торчала большая книга.
Сердце Элис часто забилось. Она пристально вгляделась в лицо священника. Да, конечно, он не торопится и так задумчив, потому что собирается сообщить, что дело рассматриваться не будет. Ему не удалось предъявить матушке Хильдебранде обвинение. Ее ученость, ее потрясающий изощренный ум — ему это оказалось не по зубам. Возможно, матушка даже слегка охладила в нем реформаторский пыл. Элис постаралась скрыть беглую усмешку.
