«Логика империи» – незапланированная история, написанная Хайнлайном ради удовольствия по возвращении в Лос-Анджелес из продолжительной поездки на северо-восток США. В поездке он познакомился с Джоном Кэмпбеллом, посетил Всемирную ярмарку в Нью-Йорке и лагерь нудистов в Нью-Джерси, а также участвовал в национальном съезде Демократической партии 1940 года в Чикаго (представьте себе, в качестве аккредитованного журналиста), где состоялось историческое выдвижение Франклина Рузвельта на третий президентский срок. Посетил он и семинар Альфреда Коржибского. 1940-й выдался для Хайнлайнов весьма насыщенным…
В Чикаго они поселились в съемной квартире в одном доме с младшим братом Хайнлайна Клэйром. Клэйр и его жена Дороти первыми узнали задумки некоторых рассказов, заказанных Джоном. Для «истории про тессеракт» («…И построил он себе скрюченный домишко») Хайнлайн хотел найти способ наглядно представить принципы n-мерной геометрии и в действительности слепил несколько четырехмерных кубов из пластилина и зубочисток, которые потом демонстрировал Дороти. В этой же душной и жаркой квартирке был написан и черновой вариант повести «Шестая колонна», сюжет которой также предложил Джон.
По возвращении в Лос-Анджелес Хайнлайн решил немного отдохнуть и написать что-нибудь на интересующую его самого тему (а не то, что можно было лишь выгодно продать). Вспоминая семейные посиделки на крыше дома в Чикаго, сопровождавшиеся обильными возлияниями, он сделал брата (учившегося в то время на юриста) главным героем истории. До отправки Кэмпбеллу Хайнлайн ни с кем не обсуждал «Логику империи»; не фигурирует она и в его заметках. Возможно, Хайнлайн представлял себе, о чем могли бы дискутировать Клэйр и Джон Кэмпбелл, осыпавший его длинными пространными письмами о Уэнделле Уилки и республиканской политике. Черновой вариант названия, «Контракт есть контракт», отражал республиканские взгляды на экономическое рабство.
Будучи в Нью-Йорке, Хайнлайн поделился с Кэмпбеллом таблицей, которую он создал в августе прошлого года. Таблица объединяла «Историю будущего» в единый цикл, и Кэмпбелл был настолько поражен размахом проекта, что захотел опубликовать таблицу, как только Хайнлайн представит чистовой вариант, который можно отправить профессиональному художнику-оформителю. К моменту публикации таблицы в мае 1941-го Хайнлайн рассчитывал завершить бо́льшую часть рассказов.
В «Логике империи» он значительно продвигает «Историю будущего». Картина колониального угнетения становится фундаментом для будущих революций. Хайнлайн также впервые упоминает Неемию Скаддера – захолустного проповедника, завоевывающего популярность по всей стране. Он действительно собирался написать больше связанных между собой рассказов о новых Темных веках американской истории (об этом вы можете прочитать в эссе «Повесть о ненаписанных повестях»), но не сразу, а «когда-нибудь».
Угроза с Земли[133]
Рассказ
Меня зовут Холли Джоунс, мне пятнадцать лет. Я очень умная, но по виду этого не скажешь – выгляжу я как недоделанный ангелочек, то есть тускло и скучно.
Родилась я здесь же, в Луна-Сити, что почему-то удивляет всяких типов с Земли. Если уж на то пошло, я – местная в третьем поколении, дед с бабкой участвовали в строительстве первого поселка, где теперь Мемориал. Живу с родителями в Доме Артемиды. Это кооператив в Пятой гермозоне, на глубине восьмисот футов, недалеко от мэрии. Но дел у меня по горло, так что дома я появляюсь редко.
По утрам я в технической школе, во второй половине дня занимаюсь или летаю со своим компаньоном Джеффом Хардести, а когда прибывает туристический корабль, сопровождаю землероек. Сегодня «Грипсхольм» прибыл в полдень, и я прямо из школы пошла в «Америкэн экспресс».
Из карантина, как стая гусей, тянулись туристы. Я не стала лезть вперед, мистер Доркас, менеджер, и без того знает, что я лучше всех. В гидах я временно, мое основное занятие – дизайн космических кораблей. Но раз уж взялась за что-то, делай как следует.
Мистер Доркас меня заметил:
– Холли, подойди, пожалуйста. Мисс Брентвуд, Холли Джоунс будет вашим гидом.
– Холли, – повторила она, – какое необычное имя. Ты правда гид, детка?
К землеройкам я отношусь терпимо. Некоторые из моих самых близких друзей – земляшки. Как говорит папа, родиться на Луне – счастье, земляшкам просто не повезло. В конце концов, и Гаутама Будда, и Христос, и доктор Эйнштейн были землеройками.
Но до чего же они раздражают! Если бы не старшеклассники, кто бы, интересно, с ними работал?
– В моей лицензии написано именно так, – бойко ответила я, оглядев ее при этом с ног до головы – точно так же, как она в тот момент оглядывала меня.
Ее лицо показалось мне знакомым. Возможно, я видела ее фотографию в светской хронике какого-нибудь земного журнала. Одна из многочисленных тамошних богатых бездельниц. Она была отвратительно красива… бархатная кожа, мягкие волнистые серебристые волосы, размеры фигуры примерно 35-24-34, сверху и снизу – вполне достаточно, чтобы я почувствовала себя как тот рисунок «палка, палка, огуречик», низкий, прямо в душу лезущий голос и вообще – все для того, чтобы существа женского типа видами попроще начали задумываться, а не стоит ли продать душу дьяволу. Но не ощутила дурных предчувствий. Она ведь была землеройкой, а землеройки не в счет.
– Все гиды по городу – девушки, – объяснил мистер Доркас. – Холли очень компетентна.
– Нисколько не сомневаюсь, – быстро ответила она.
Потом она стала охать и ахать, как все туристы. Неужели гид нужен только затем, чтобы проводить до отеля? А почему нет такси? А где носильщики? Узнав, что мы пойдем по «подземному городу» одни, она изумленно вытаращила глаза.
Мистер Доркас терпеливо отвечал на все вопросы и в заключение произнес:
– Мисс Брентвуд, Луна-Сити – единственная столица в Солнечной системе, где женщина по-настоящему чувствует себя в безопасности. Здесь нет ни темных переулков, ни безлюдных кварталов и ни криминальных элементов.
Очень надо было мне все это слушать. Я сунула мистеру Доркасу бумажки – печать поставить – и взяла ее вещи. Вообще-то, таскать чемоданы не мое дело: большинство туристов приходят в восторг, узнав, что тридцать футов положенного им багажа тут еле тянут на пять. Но надо же было заставить ее сдвинуться с места.
