— Ты будешь учить меня? — вырвалось у малышки.
«Как легко получилось», — озадаченно подумала эльфийка.
— Ты пойдешь со мной? Кстати, как зовут тебя?
— Мирелла, — маленькая эльфийка обернулась и поглядела на поляну. Уже почти стемнело. Отчетливо видны были лишь два светящихся окна.
— Уже поздно. Моя мама будет волноваться...
— Чтобы стать чародейкой, нужно некоторое мужество, Мирелла. Ты должна принимать решения самостоятельно. У меня есть целый зал с бабочками из света. Если взлетает сразу много, звучит мелодия, от которой на сердце становится веселее. Я так и не сумела понять, как у них это получается. Но возможно, мы сумеем разгадать эту тайну вместе.
- У тебя есть целая комната с бабочками?
- Не комната. Это зал, больше хижины твоей мамы.
- Такой большой! Как дворцы на утесах Милаля? Я уже три раза была в городе. Мама иногда ходит туда, продавать мед.
- А твой отец? — Ливианна тоже поглядела на поляну. Нужно поторопиться!
Мирелла судорожно сглотнула.
— Он... Мой отец умер. Утонул. Он был капитаном на одном из кораблей, которые ходят из Милаля к далекому озеру Лотосов, — она негромко всхлипнула. — Три года назад. И я начинаю забывать, как он выглядел. Его лицо расплывается в моих воспоминаниях, — теперь по щекам ее бежали слезы. — А ведь я не перестала любить его.
Ливианна нежно коснулась рукой плеча девочки.
- Я могу помочь тебе. Я знаю заклинание, которое навсегда оставляет воспоминания в нашей памяти.
- Правда?
- Для этого нам понадобится кристалл из моего дворца. Он усиливает воспоминания. Ты же говорила, что уже почти начала забывать его.
Мирелла безудержно разрыдалась.
- Да... Это я виновата в его несчастье. А теперь еще и забывать его начинаю! Я не хотела этого!
Ливианна вытерла слезы малышки краешком холщового мешка.
- Пойдем, — она с тревогой поглядела на поляну. Мать Миреллы наверняка вскоре выйдет искать дочь.
- А где твой дворец?
- Недалеко отсюда, в самом сердце леса, — драконница поднялась. — Пойдем, нам пора.
Малышка остановилась; нахмурилась.
- Я знаю весь лес. Здесь нет никакого дворца.
Ливианна негромко рассмеялась.
- Глупышка. Думаешь, дворец, чародейки так легко увидеть? Нужно стоять в правильном месте и знать тайное слово, тогда он станет видимым и в него можно будет войти.
- Конечно, — малышка снова всхлипнула. Теперь она подошла к ней и доверчиво взяла за руку. Пальцы Миреллы были холодны, как лед. —. Ты можешь вернуть моего отца? Если ты сумела спрятать целый дворец, то можешь вернуть и пропавшего отца! Он должен вернуться! Я обязана сказать ему, как мне жаль...
- Я не стану лгать тебе. Возвращать мертвых я не умею. Но обещаю тебе, что оживлю облик твоего отца в твоих воспоминаниях.
Мирелла снова негромко всхлипнула.
Ливианна провела рукой по золотистым локонам.
— Нужно было поцеловать его... — всхлипнула девочка. — Он так хотел этого. Он говорил, что мои поцелуи — его талисман. Что они приносят ему удачу. Но я не поцеловала его, потому что злилась, что он опять уезжает надолго. Я виновата, что его корабль попал в бурю. Я украла у него удачу. Моряк без удачи не должен выходить в море, ты же знаешь. Это приманивает бури.
«Ну и чушь», — подумала Ливианна и тут же поняла, что отчаяние девочки трогает ее.
- Если бы не подаренным поцелуем ты могла вызывать бури, то уже сейчас была бы гораздо более могущественной чародейкой, чем я, и это мне нужно было бы у тебя учиться.
Мирелла подняла голову и поглядела на нее.
- Правда?
- Просто не повезло, и корабль попал в бурю. Ты была неправа, что оставила отца без поцелуя, но это и все. Ты точно не виновата в постигшей его судьбе.
- Но я украла у него удачу, — негромко произнесла девочка.
- Разве ты перестала любить его? — строгим тоном поинтересовалась Ливианна.
- Нет! Никогда... — Малышка снова разрыдалась.
Ливианна сжала ее ладонь и прижала к себе.
— Сейчас я открою тебе тайну. В глубине души взрослые чувствуют, любят их или нет. У сердца нет глаз и ушей, ничто не может обмануть его. Оно всегда знает правду, поэтому в час сомнения всегда слушайся своего сердца. И есть еще одна тайна. Отцы почти все прощают своим дочерям. Он наверняка знал, что ты не поцеловала его, потому что любила настолько сильно, что не хотела, чтобы он уходил. Как же можно из-за этого сердиться.
- Ты так много знаешь, — произнесла Мирелла, помолчав какое-то время. — Это потому, что ты чародейка? — Плакать малышка перестала.
- Я живу уже очень долго, а внимательные эльфы никогда не перестают учиться.
- Моя мама не хочет, чтобы я говорила с ней о ее отце... Мне даже имя его произносить не разрешается. А если я забываю, она ругается. Или садится и тихо начинает плакать... Это еще хуже ругани.
Пока они разговаривали и шли, солнце совсем село. Лес накрыла глубокая темнота. Впереди слышалось пение жаб. Вскоре они добрались до самого темного места в лесу: болотистой лощины, где в гнилостной воде росли деревья.
«Почти как в мангровых зарослях, где я утопила своего сына», — подумала эльфийка.
- Мы не заблудились? Неужели твой дворец на болоте? Это дурное место. Моя мама запрещает мне ходить сюда.
- Не беспокойся. Мы отправимся туда, где заканчиваются все беды и горести. Ты что, боишься?
Мирелла подняла голову и поглядела на нее. Золотистый свет мотылька, летевшего за ними, освещал ее улыбающееся лицо.
- Нет, я не боюсь. Мое сердце подсказывает мне, что я могу доверять тебе. И я решила впредь всегда слушаться своего сердца.
Мои маленькие ножки
Шайя падала от усталости. Они снова оказались в самом хвосте колонны. Или еще дальше? Женщина уже ни в чем не была уверена. Их войско рассеивалось. Утром она видела замерзшего воина-ягуара. Ягуара! Она считала этих жутких воинов практически бессмертными. Но зима не делала различий. Нельзя им было приходить сюда.
- Я больше не могу, — простонала Нинве. Положив руку ей на плечо, подруга шла, тяжело опираясь на целительницу.
- Еще чуть-чуть, — измученным голосом произнесла Шайя. — Нужно идти, пока еще светло. Нельзя потеряться.
Они достигли вершины невысокого холма. Насколько хватало глаз, повсюду тянулись холмы. Их путь был отмечен вытоптанным снегом и фигурами в потрепанной одежде, лежавшими вдоль всего маршрута. Они в сотый раз доказывали Шайе, что бывает, когда останавливаешься на минуточку, чтобы набраться сил. Если допустить, чтобы закрылись глаза… Всего на миг...
