ничего не говорила, — чтобы подарить ребенку хоть что-то, мне был доступен один способ — украсть у тебя. Но это просто чудо, как трехдолларовый потрепанный плюшевый мишка из Армии спасения может зажечь двухлетнего ребенка.
— Я знала, что это ты, — пробормотала ее мать.
— Да, ты забывала купить нам подарки, но прекрасно заметила пропажу трех долларов в своем кошельке, — ответила Грета.
— Ты не один год так поступала, Грета, — огрызнулась Тауни. — И я никогда не говорила ни слова. Правда? Я никогда не говорила тебе в лицо, что ты крала у меня, чтобы подарить Энди Рождество.
— Ты серьезно? — прошептала Грета.
Хикс задался тем же вопросом. Только ему было наплевать на ответ этой сучки.
— Этого не будет, — прорычал Хикс, надавив на дверь, и сапоги Тауни протащили по крыльцу его коврик (Грета и девочки купили его в Интернете, так что ему не пришлось его покупать), когда она своим весом не смогла удержать дверь на месте.
— Я хочу… Я хочу объяснить. Я хочу… Я хочу, чтобы ты поняла, почему, — упрямо заявила она.
— Грета, позвони Донне, — приказал Хикс.
— Нет, дорогой. Я хочу знать, — сказала Грета.
Он посмотрел на нее через плечо.
Ее глаза были прикованы к матери, но она продолжала говорить с ним.
— Она хочет объяснить, а я хочу это услышать.
— Верно, милая, но я не желаю видеть эту женщину в своем доме, — честно признался он.
Она посмотрела на него и кивнула.
— Я поняла. Подожди, я возьму куртку. — Ее взгляд вернулся к матери. — Постой там, я выйду через минуту.
— Грета, здесь холодно и… — начала Тауни.
— Мама, сделай это или проведешь Рождество в одной из камер Хикса. Ты нарушила границы. У тебя уже есть один арест по этой статье в нашем округе. А еще у тебя есть судимость. И плюс ко всему на твое имя судья выдал охранный ордер, который тебе еще не вручили, но судья в курсе, что ты преследовала меня и фотографировала. И мы просто скажем, что ты не подружились с местными правоохранительными органами. Стой на крыльце. Я выйду через минуту.
Мать Греты выглядела потрясенной.
— Охранный ордер?
— Ты не можешь преследовать и фотографировать кого-либо со злым умыслом, мама. А именно так ты и поступила. Когда тебе вручат ордер, и если ты будешь продолжать вредить мне любым способом, то твое поведение будет рассматриваться как уголовное преступление.
Лицо женщины побледнело.
— Если хочешь объясниться, я дам тебе время, — согласилась Грета. — Но не более того. На этом все и закончится. Больше никаких шансов. Никакого времени. Больше ничего. Если ты не оставишь нас с Энди в покое, я сделаю все возможное, чтобы убрать тебя из нашей жизни.
Тауни стремительно отпрянула от двери, благодаря чему дверь сама захлопнулась прямо перед ее лицом, поскольку пропало сопротивление.
Этого он не предвидел.
Повернувшись к Грете, Хикс увидел, что она быстро направляется в сторону кухни, а затем в прихожую за пальто.
— Детка, — позвал он ее вслед, сунув руку в задний карман, чтобы достать телефон.
— Я не шутила: она получит то, что я пообещала, и на этом все, — сказала Грета, не оглядываясь.
— Не уверен, что это хорошая идея, — сказал он ей.
— Есть вероятность, что я вернусь, а ее уже не будет, — ответила Грета, заходя в прихожую и беря пальто.
Пора звонить Донне. Он набрал помощнице, одновременно надевая куртку и выходя вслед за Гретой.
Как только Донна ответила, он сообщил ей подробности, замечая, что Тауни не ушла.
Грета вышла из дома, и Хикс последовал за ней.
— Мне пора, — сказал он в телефон.
— Будь на месте максимум через десять минут, Хикс, — ответила Донна, уловив в его тоне срочность.
— Хорошо, — пробормотал он и повесил трубку.
Тауни перевела взгляд на него.
— Кажется, мне собираются что-то предъявить, верно, шериф? — ехидно спросила она.
— Неужели в данный момент это важнее, чем разговор с вашей дочерью? — ответил Хикс.
Она бросила на него взгляд, затем посмотрела на Грету.
— Я слушаю, мама. Твой последний шанс за тридцать восемь лет наконец-то дать мне ответы на вопросы: почему ты сломала Энди, для чего разрушила нас с Китом, зачем старалась испортить все нам с Хиксом. Почему, в конце концов, сломала Кита и никогда не ослабевала в своем стремлении сделать это со мной.
— Если бы я только могла изменить то, что случилось с Энди, я бы сделала это, — мягко сказала мать Греты.
— Ну, это делает тебя на одну шестнадцатую порядочным человеком, а с Энди случилось не что-то, а ты. С Энди случилась именно ты, — сказала ей Грета. — Ты сделала это с ним, поэтому уместней сказать: «Если бы я могла изменить то, что сделала с Энди, я бы это изменила».
Мягкость Тауни исчезла.
— Я заплатила за это, девочка, — прошипела она.
Грета покачала головой и повернулась к Хиксу, который стоял у закрытой двери, пробормотав:
— Это бессмысленно.
Он начал двигаться, чтобы открыть ей дверь, но Тауни закричала:
— Нет! Не надо! У меня ничего нет, девочка. У меня ничего нет. Кроме вас двоих.
Грета уделила матери все свое внимание.
— А теперь назови мне хоть одну причину, хоть одну, пусть даже самую ничтожную причину, которая заставит меня почувствовать, что ты заслужила хотя бы секунду моего времени.
Женщина качнулась вперед, словно собираясь двинуться к Грете, и не Хикс, стоявший вплотную к спине Греты, остановил ее. Она сама остановила себя, не сводя взгляда с дочери.
— Я твоя мама.
— Да. И? — спросила Грета.
Тауни покачала головой. Быстрыми, короткими движениями, словно пытаясь выдавить хоть какие-то слова, чтобы удержать дочь, которой у нее никогда не было.
— Моя жизнь должна была пойти иначе, — сказала она. — Я не хотела залететь в семнадцать лет и оказаться на улице. Твои бабушка с дедушкой выгнали меня.
— Тебя изнасиловали? — без эмоционально спросила Грета.
— Нет, — огрызнулась Тауни.
— Значит, ты занималась с кем-то сексом по обоюдному согласию, не предохраняясь, а после решила не делать аборт, а сделать все возможное, чтобы превратить жизнь ребенка в муку, — сделала вывод Грета.
— Посмотри на меня, — воскликнула Тауни, внезапно разозлившись, и подняла руку с пальцем, направленным дочери в лицо. — Жизнь, которую я вела, не была предназначена мне. Я должна была иметь больше. Быть моделью. Кинозвездой. Быть певицей, как ты. Ведь ты получила это от меня, Грета. У меня есть способности. Руководитель хора в школе говорил, что у меня больше таланта, чем у любого другого ученика, которого он когда-либо видел. Я могла бы пойти далеко. Может быть,
