которых мы уже не узнаем. Те фрагменты, которые так и останутся в прошлом. Он вовсе не герой, да. Но если сравнивать то, сколько плохого он сделал, и сколько сделал добра… Ты и сам проголосовал за включение его в список Вечных Героев. Не так ли? Хотя знаешь, что крови на его руках больше, чем у кого-либо.
— Ты прав. Но быть героем не все же для меня. Я — простой солдат… и уже в отставке.
— Ну смотри. Ты уже отказался от трона. Неужели вечная память о твоих свершениях тебя тоже не интересует?
— Она останется на древе истории, которую мы пишем. Я изменил судьбы людей. Мне не к чему упоминание на монументах.
— Хорошо, Адияль Леонель из рода Золотых Львов. И всё-таки ты, правда, наше спасение.
С дня суда над Норбертом Изельгаамом прошло много времени. Лисан и Адияль обвенчались, вскоре родился сын, зачатый Норбертом Изельгаамом, которому дали имя Артур, в честь погибшего товарища Леонеля. Хоть дитя и не было чистокровным сыном Адияля, однако для родителей это мало что значило. Многие были обеспокоены тем, что ребенок переймет от кровного отца дурные черты, но молодожены настояли на том, что все зависит от окружения и воспитания. В конце концов, кто будет спорить с родителями, верно? Адияль окончательно расстался со служюой, и они стали жить спокойной жизнью, иногда приглашая гостей. Рядом с ними поселилась и тётя Фалько, которая не могла оторваться от малыша и вечно за ним приглядывала. Леонардо Эйдэнс стал королём по результату голосования, проведенного на всей территории государства. И благодаря нему на континенте образовался новый единый союз, при коем практически вовсе перестали существовать границы, а все частные интересы государств становились тут же общими. Новый правитель отменил указы Изельгаама и вернул отнятые земли Игъвару, но от контрибуций не отказался. Как и не отказался от идеи полного прекращения развития вооружения и армии. Совет Короны все-таки продолжил существовать как высший орган правления. Джеймс же стал его новым членом, как министр по военному разоружению континента. Ольгерд же продолжил дело Эверарда Медбера, хоть и лагерь теперь был не разведывательным, а, скорее, просто тренировочным пунктом. Эдакое пристанище для детей-сирот, как он сам его назвал. Мендель Лузвельт стал советником князя Лерилина Гефеста Гербинского, а другие его братья продолжили дело своего отца. Династия Харт и Эмма Фоллен формально продолжили находиться в Совете Короны, но по большей степени организовывали фонды помощи обездоленным. Гебель возглавил организацию «Батальон мщения», которая отныне уже занималась правоохранительной деятельностью. Лорд Дезевон, по последним сведениям, сбежал с континента. А Керст Лорен, по слухам, покончила жизнь самоубийством, однако тело так и не было найдено. Вполне возможно, что и она на самом деле просто скрылась. Также в столице Невервилля был воздвигнут мемориал в память о «Вечных Героях». На его плите было высечено более сотни имён, среди которых: Вэйрад Леонель, Зендей Леонель, Фирдес Отсенберд, Дориан Нильфад, Артур Дебелдон, Дэрек Безымянный, Эверард Медбер, Альтильда вар Дольд, Зельман Златогривый и другие. И каждому из них было присуждено звание рода Золотых Львов. Были расформированы все военные академии, а на их месте появились учебные корпусы.
XIV.
— Ли, знаешь, а я всё думаю… Что же значат эти звезды? Откуда они? Кто их сотворил? Право, думая об этом, я каждый раз понимаю, насколько всё-таки мы никчёмны… по меркам вселенной.
— А меня привлекает идея о том, что каждая из звёздочек на небе — это угасшая человеческая душа, которой на земле уже воссиять не дано, а на небесах они блестят, указывая верный путь нам… Ты только представь, что каждая из этих блёсток на ночном небе — это душа нашего предка, быть может, даже великого человека, который и будучи по ту сторону жизни, пытается помочь нам, указывая верное направление…
— Ты всегда умела говорить весьма поэтично и излишне романтизированно… Но мне нравится.
— К слову о поэтичности! Давай я прочту тебе свой стих! Давеча сочинила, пока Артура укладывала.
— Что ж, ну давай. Тогда послушай затем и мой. Это мое условие!
— Ха-ха, договорились! Тогда слушай, только чур очень внимательно!
Во гневе, обиде мы проживаем свой век,
Даруя прочим лживую веру во свет и завет:
О безмерном величии богатств и утех,
Забывая о том, что суть наших клятв,
Заключённых во мгле — томных умах,
Наших жаждущих просвет злобных глазах, —
Есть дар поднебесий — тлеющий шанс
Найти в райских иллюзиях
лучший финал.
— Ли, это невероятно! Ты с каждым разом пишешь всё лучше и лучше! Мне до тебя вовек не добраться!
— Ну конечно! Твои, однако, гораздо интереснее получаются… Ну всё, всё, не тяни уже! Прочти скорее, что вышло на сей раз!
— Ладно, ладно…
На древе истории мы видим свой дом,
И пусть на нем лишь перепись аксиом,
И невдомек никому, что покрыт он мхом,
Ведь это и есть Великого безличия тост!
Бессчетных книжек неистовый гром, —
Словно трактаты сцепляющий мост, —
Гневных потуг человеческий шторм
Скривят прошлого увечную трость.
И расколотит извечную память о нем
Наш полный шаткого презрения лом.
И падшего феникса пламенный взлёт
Осветит лучом предсмертный наш долг.
— Божественно! Бесподобно! Великолепно!
— Ну хватит тебе…
— Моему мужу только романы осталось писать…
— Да брось уж… Смущаешь!
Полная луна играла отблесками на их лицах, ветер немного гудел, растворяя их смех.
В воздухе чувствовалось присутствие еще, по меньшей мере, шести человек. И пусть Адияль едва ли замечал это, но он знал, что находится там, где должен. И в окружении тех, с кем должен быть.
Конец.
