Постояв у гроба, гости пошли дальше. Лили повела их в главное хранилище.
Здесь работало около тридцати человек. Одни изучали содержимое деревянных клетей, уложенных в центре галереи. Картины, покрывшиеся грязью и пятнами, но вполне поддающиеся реставрации, а также тончайшие предметы, вырезанные из кости и мрамора или отлитые из золота, серебра и бронзы, заносились в каталоги и упаковывались в ящики для перевозки в музейный комплекс Мэриленда, где их будут реставрировать и хранить.
Большинство археологов, переводчиков и экспертов по реставрации и хранению произведений искусства с особым почтением обращались с бронзовыми цилиндрами, в которых хранились древние свитки. Они переводили надписи на бронзовых табличках с названиями и краткими содержанием. Контейнеры и их бесценное содержимое также упаковывалось для отправки в Мэриленд.
– Взгляните сюда, – взволнованно сказал Лили. – Нам удалось обнаружить все книги Гомера, многие труды греческих философов, считавшиеся утраченными, раннеиудейские манускрипты и историческую информацию, проливающую свет на истоки христианства. Карты, на которых отмечены ранее неизвестные гробницы древних правителей, расположение забытых торговых центров, таких как Таршиш и Саба, а также месторождения полезных ископаемых. Теперь удастся заполнить многие пробелы в наших знаниях относительно событий древности. История финикийцев, микенцев, этрусков, а также цивилизаций, о существовании которых до нас дошли лишь слухи, изложена в этих свитках со всеми подробностями. После реставрации картин мы получим возможность полюбоваться шедеврами, созданными несколько тысячелетий назад.
Президент потрясенно молчал. Ему попросту нечего было сказать. Он никак не мог постичь всей грандиозности находки. Однако только собрание произведений древнего искусства было бесценным, а стоимость знаний древних и вообще не поддавалась подсчету.
Наконец он заговорил, и его голос звучал глухо и хрипло:
– Когда вы намерены здесь закончить?
– Сначала мы вывезем свитки, потом картины и произведения искусства, – ответила Лили. – Скульптуры в последнюю очередь. Мы рассчитываем, что все артефакты окажутся в Мэриленде к Рождеству.
– Почти шестьдесят дней, – сказал Сэндекер.
– А как насчет хранения и перевода свитков?
Лили пожала плечами:
– Хранение древних текстов – процесс длительный и тонкий. Полагаю, потребуется от двадцати до пятидесяти лет, чтобы все перевести и осознать, чем мы обладаем. Многое, конечно, зависит от финансирования.
– О финансировании можете не беспокоиться, – пообещал президент. – Проект получит высший приоритет. Я об этом позабочусь.
– Мы не можем больше заставлять международную общественность считать, что все это уничтожено, – сказал Шиллер. – Придется сделать заявление, причем в самом ближайшем будущем.
– Это точно, – подтвердил сенатор. – Интерес нашего народа и правительств других государств к этой проблеме не иссяк.
– Рейтинг моей популярности и без того понизился на пятнадцать пунктов, – пробормотал президент. – Конгресс готов сожрать меня с потрохами, а теперь еще и лидеры иностранных государств возжелали повесить мой скальп у себя над входной дверью.
– Если позволите, джентльмены... – нерешительно начала Лили. – Думаю, что мы могли бы дней за десять снять прекрасный фильм о главных сокровищах библиотеки.
Сенатор Питт взглянул на президента:
– Доктор Шарп совершенно права. Ваше выступление и документальный фильм – превосходная идея.
Президент с чувством пожал руку зардевшейся Лили:
– Спасибо, доктор, вы только что сделали мою жизнь намного легче.
– Вы уже решили дальнейшую судьбу артефактов? – спросил Сэндекер.
Президент широко улыбнулся:
– Если я смогу убедить конгресс выделить соответствующие фонды, а я думаю, мне это удастся, то на Вашингтон-Молл будет построена копия Александрийской библиотеки, в которой будет выставлен каждый артефакт, доставленный Юнием Венатором в Америку из Египта, а также артефакты, иллюстрирующие жизнь и быт древних жителей нашего континента. Если другие страны захотят показать это своим народам, мы с радостью будем представлять экспозицию, но она останется собственностью американцев.
Адмирал Сэндекер с чувством пожал руку президенту:
– Спасибо, сэр. Вы приняли правильное решение.
А Шиллер шепнул на ухо Лили:
– Позаботьтесь, чтобы информация, касающаяся месторождений, была переведена в первую очередь. Произведения искусства можно придержать, но знаниями придется поделиться с остальным миром.
Лили согласно кивнула.
После того как первые восторги утихли и поток вопросов заметно уменьшился, Лили проводила президентскую группу в небольшой закуток, где Питт и Джордино сидели за складным столиком вместе с переводчиком, изучающим ярлык на одном из цилиндров через увеличительное стекло.
Президент узнал сидящих и с улыбкой приблизился.
– Рад видеть вас живым и здоровым, Дирк, – тепло сказал он. – От имени благодарной нации я хочу сказать вам большое спасибо за этот удивительный подарок.
Питт встал, тяжело опираясь на трость.
– Я тоже очень рад, что все так благополучно завершилось. Если бы не мои друзья Алберт Джордино и полковник Холлис, я бы остался под холмом Гонгора.
– Может быть, все-таки раскроете нам тайну? – спросил Шиллер. – Как вы узнали, что сокровища библиотеки находятся именно под этим холмом, а не под холмом Гонгора?
– Должен признать, – сказал президент, – что вы заставили нас изрядно поволноваться. Мы все время думали: «А что, если мы взорвем не тот холм?»
– Приношу свои извинения за то, что не был точен, – сказал Питт. – Но вы же видели, что для длительных разъяснений времени не было. – Он сделал паузу и улыбнулся отцу. – Но я счастлив, что вы мне поверили. У меня не было никаких сомнений. Данное Юнием Венатором описание, высеченное на камне, который нашел Сэм Тринити, гласило: стойте на северной стороне и смотрите на юг, на речной утес. Когда я стоял к северу от холма Гонгора и смотрел в южном направлении, то обнаружил, что отвесный берег, на котором расположен город Рома, находится почти в полукилометре к западу справа от меня. Я переместился дальше на запад и немного к северу к первому холму, соответствующему указаниям Венатора.
– Как он называется? – спросил сенатор.
– Холм? – Питт беспомощно развел руками. – Насколько мне известно, у него нет названия.
– Теперь есть, – рассмеялся президент. – Как только доктор Шарп позволит мне объявить всему миру о величайшем открытии в истории человечества, мы станем именовать его Безымянным холмом.
Над рекой стелился предрассветный туман, уже ставший чуть розоватым от первых лучей восходящего солнца. Президент и его спутники вернулись в Вашингтон, все еще пребывая под впечатлением от увиденного.
