И дверь за собой закрыл.
Ржавый Зуб хохотнул, расплел пальцы и потянулся за бутылкой.
– Ну вот, теперь ты хотя бы заговорил как нормальный человек, а не говно из-за реки. Стоило ради такого рядиться в это… в это все?
Меховая куртка калеки действительно смотрелась не к месту в этом царстве кожи, грубой ткани и всех оттенков коричневого. Да и зимняя вызывала у местных лишь усмешки. Промашка, о которой Брак даже не подумал. Но Ржавый Зуб, к счастью, действительно не собирался задавать лишних вопросов. Поцокал языком, ковырнул ногтем обломок зуба и уточнил:
– Точно механик? Учти, что срать я хотел на все твои ржавые бляхи.
Вместо ответа Брак уронил на стол брусок рефальда. Продышался и медленно смял его ладонью.
– Если хотел произвести впечатление как механик, то ты явно обгадился, – хмыкнул Ржавый Зуб, повертев в руках смятую бляшку, – А если хотел выпендриться, тебе это удалось. Я хотя бы знаю, что это такое и почти готов поверить, что дури у тебя много, но девять из десяти сводил вообще не слышали про шаргов рефальд.
– Могу свести скраппер, – буркнул Брак. – Скиммер…
– Безрукий ребенок в обосранных пеленках может свести скраппер, – скривился Ржавый Зуб, – Будешь Безруким.
– Меня зовут Брак Четырехпалый. Из Шалар…
– Да мне насрать.
Раскачивающийся на цепях котел вдруг опасно накренился, жидкая резина ударила широким потоком, расплескиваясь по полу и ногам орущих механиков. Кто-то подбежал с ведром воды, споткнулся и грохнулся прямиком в пузырящуюся смесь, заорал, поминая шарга и всех блеванных богов, пытаясь выдраться из горячего и липкого…
– Вот в таком дерьме мы и живем, – философски сказал старый механик, доставая из-под стола короткую дубинку, обитую кожей, – Уверен, что хочешь тут осесть? За ангар фиолку в год, или четыре насовсем.
– Уверен. – кивнул Брак. – две с половиной, и твои люди вычищают оттуда дерьмо и гразгов.
– Мои люди не могут вычистить говно из собственных задниц. Четыре и семь, и ты из Безрукого станешь Жлобом…
Дверь скрипела протяжно и невыносимо мерзко, железные стены ангара отзывались басовитым дребезжаньем, сбрасывая вниз многолетние наслоения ржавчины. И так пухнущая от яростного торга и бесконечных производных слова “дерьмо” голова отозвалась болью и гудением в ушах.
Из темного проема пахнуло сыростью, плесенью, гразгами и застарелой смазкой, словно открыл в гигатраке ту самую дверь, которую никто и никогда не открывал последние лет десять. Разве что, не хватало кислого запаха эйра, но это легко поправимо. Пара горелок, бак в углу…
Брак впервые за долгое время улыбнулся, чихнул и пошел внутрь.
– Корпус почти закончили. Еще две-три недели, не больше, – канторский цепмейстер поправил очки на горбатом носу, помялся и заметил: – Но если нужен мой совет, я бы поставил пару мощных гравок здесь, здесь и здесь.
Длинный палец скользил по макету воздушного корабля, задерживаясь в узловых точках.
– Совсем недавно в порт прибыл килейский торговец, у которого я видел подходящие. Совсем свежие, буквально месячные. Если баллоны повредятся…
– Никаких мощных гравок, – отрезал Раскон, – Только местное. Сделайте не два баллона, а три, на всякий случай.
– Это так не работает, – возразил канторец. – Запасы шелка и так на исходе, а плетенки…
– Плетенки будут, – пообещал фальдиец. – Не отвлекайся на мелочи, своди. Главное, чтобы он стал первым цепом, целиком и полностью построенным в Талистре и для Талистры. Плевать на недоработки, важно – что за ним последуют другие. Ты же не собираешься сбегать домой сразу?
Бадро Весталли отрицательно покачал головой. Платили ему более чем щедро, но в городе его удерживало совсем не это. Своя верфь, своя пристань, своя гильдия, свои люди… В Канторе о таком можно было лишь мечтать, там плюнуть негде, чтобы не попасть в очередного конструктора цепов, увешанного регалиями и полезными знакомствами, как виноградная гроздь – ягодами. А здесь он… Самый главный? Не просто очередной безымянный выпускник Академии, просиживающий штаны за чертежами на верфи, а тот, за кем присылают личную повозку и приглашают на званые ужины. Да он и сам сидит теперь достаточно высоко, чтобы звать в гости хозяев города.
От подобных мыслей теплело в груди, а сидящий в кресле рыжий толстяк вызывал искреннюю симпатию.
В кабинете задорно пылал камин, а сквозь окно жарило весеннее солнце и слышался дробный перестук капели.
– Он? – уточнил канторец, собирая в тубус бумаги и металлические листы, – Не она? Ты определился с названием? Мы почти закончили обшивку и могли бы уже начинать сводить буквы.
– “Его Сияющая Безупречность, Храбрейший и Мудрейший, Достойнейший сын своего отца, Трижды благословенный квадрахой в своем рождении, Прекраснейший Даолотар До-Теолино, Да не сократится жизненный путь его прежде срока” – продекламировал Раскон, сверяясь с запиской.
Цемейстер с сомнением посмотрел на макет, что-то подсчитал и спросил:
– Ты уверен?
– А что, слишком коротко? – гмыкнул фальдиец. – Я еще подумаю.
– Не влезет.
– Гхм. А ты постарайся, – вежливо улыбнулся Раскон, провожая гостя до двери. – Совершенно неважно, как ты это сделаешь, лишь бы имя было на борту, а запись о нем в архивах. И можешь уже начинать подыскивать экипаж. Мой капитан прибудет через месяц и хотелось бы, чтобы к его появлению все было готово.
Уже выходящий из кабинета цепмейстер замер на полшаге, обернулся и недоуменно спросил:
– Капитан? Я думал, что ты сам встанешь за штурвал. Разве не в этом смысл?
Фальдиец покачал головой, мельком бросив взгляд на полку, где стояла крохотная горжа и грозил скраппером неопрятный старик.
– Куда мне с таким пузом в небо? Никаких гельвентов не хватит. Мое место на реке. Удачи, Бадро, жду на следующей неделе. Передавай мои наилучшие пожелания супруге.
Плотно отужинав, Раскон отослал слуг, а сам замер перед огромной, во всю стену, картой. Весь Западный Гардаш – от самой пустыни и до крайнего севера. Нитки рек, булавки деревушек, разноцветные шарики поселков и островных факторий.
И одиннадцать ярких синих огоньков, крохотных колбочек с эйром, причудливым созвездием раскинувшихся по металлу. Еще в прошлом году их было восемь, а годом ранее – всего пять. Союз расползался по речной паутине стремительно, с каждым новым городом подгребая под себя жизненно важные ресурсы. С Шаларисом и его плетенками
