у них нет времени ждать, когда огласят завещание. — Предположила я.
— Не думаю, что Мюриэль и Тодд знают хоть кого-то настолько опасного.
— Они должны как минимум знать того, кто укрывает или скупает краденное и интересуется очень дорогими и редкими предметами искусства, а также антиквариатом. — Заметила я.
Он кивнул.
— Логично. Значит, мы предполагаем, что Мюриэль и Тодд как-то вовлечены?
— Ага, либо они — убийцы, либо находятся в сговоре с Джоселин, потому что если Бобби останется в живых и ему не предъявят обвинение, то большую часть наследства получит именно он.
— От убийства Рэя он бы только выиграл. — Сказал Ньюман.
— Да, это дает ему еще один мотив. — Согласилась я.
Ньюман покачал головой.
— Не надо так говорить, Блейк. Мы ведь так близко подошли к тому, чтобы спасти ему жизнь.
С этим я спорить не могла, но я также знала, что имя Бобби не вычеркнут из ордера, даже если мы найдем орудие убийства в кошельке Мюриэль, и уж тем более это не позволит нам вписать в документ новое имя. Это дело вообще не подходило под те случаи, для которых разрабатывалась система ордеров. Я понятия не имела, существует ли законный способ отозвать ордер, если он уже выписан. Можно только сменить цель, но не предписание, да и что нам делать в том случае, если все, кто вовлечен в убийство, оказались людьми? Я не знала. Может, нам все-таки удастся одним махом раскрыть это дело, спасти жизнь и изменить закон.
67
Маршаны-Бабингтоны, они же Бабингтоны, или как их там, проживали в сельском особняке среди кучи точно таких же домов. Каждый из соседних мини-особняков с аккуратными дорожками и ухоженными садами вполне мог считаться красивым. Но все эти дворики, будто сошедшие с открыток, с баснословно озелененными ландшафтами, смотрелись неуместно, как если бы дом пытался втиснуться в неподходящее по размеру платье. Только потому, что ты можешь что-то сделать, тебе вовсе не обязательно действительно пытаться делать это.
Вокруг было так много голубых патрульных тачек, словно они пролились на асфальт и заняли всю дорогу. Смотрелось это так, будто кто-то прошил голубой строчкой каждый зеленый дворик на этой стороне улицы. Ньюману пришлось проехать дальше пункта назначения и развернуться. Ему удалось припарковаться недалеко от входа на территорию соседнего особняка. Как только мы выбрались из джипа, краем глаза я заметила, как Никки и Итан проехали мимо нас.
Ньюман тоже их засек.
— Я всю дорогу их не видел, только сейчас заметил.
— Как и было сказано, они хороши.
Ньюман просто кивнул мне в ответ и мы развернулись, чтобы подобраться ближе к дому. Олаф с Эдуардом проехали мимо нас, потом остановились посреди улицы и дождались, когда мы с ними поравняемся.
Олаф опустил стекло, поскольку мы оказались прямо у двери со стороны водителя.
— Нам припарковаться здесь?
— Там дальше нет места. — Ответила я.
Он молча поднял стекло и отъехал назад, протиснув внедорожник позади джипа Ньюмана. Мы пристроились и ждали рядом с несколькими бежевыми машинами в ряду голубых — они были без опознавательных знаков. Конечно, «без опознавательных знаков» — не совсем точное определение, потому что на пассажирской двери каждой такой тачки была эмблема полиции Мичигана. Правда красной мигалки у машин не было, да и эмблема не была их классической голубой. Кроме того, на крыше отсутствовало специальное табло, поверх которого жирным шрифтом пишут «СТОП». Интересно, у них тут все «неофициальные» тачки бежевые? Надеюсь, что нет. Работать на полицейской машине без опознавательных знаков и так тяжело, даже несмотря на наличие фирменной эмблемы на двери. Когда полицейская машина похожа на обычную, это всегда усложняет работу.
Эдуард поравнялся со мной, пристроившись с одной стороны, а Ньюман уже шагал с другой, когда мы направились вверх по улице, приближаясь к тому дому, который сейчас должна была обыскивать полиция. Олаф шел со стороны Эдуарда, и я вдруг почувствовала, как его сила вспыхнула, словно лев лапой ударил. Я немного запнулась на ходу.
— Ты в порядке? — Спросил Эдуард.
Я кивнула.
— Мне нужен Отто на пару слов, только и всего. Вы с Ньюманом идите вперед.
Я надеялась, что достаточно жирно намекнула на то, что этот разговор небезопасен для Ньюмана, и мне очень нужно, чтобы Эдуард как-то отвлек нашего молодого коллегу. Он едва заметно кивнул мне и продолжил идти вверх по улице, болтая с Ньюманом своим лучшим тедовским голосом. Слов я разобрать не могла, но темп речи был в манере Теда.
— Я не хотел, чтобы это произошло. — Произнес Олаф, как только мы остались наедине.
— Почему это произошло? Твой контроль потрясающий.
— Это так. Моей потере власти над ним нет оправдания.
— Тогда что случилось, Олаф? — Спросила я и остановилась, чтобы мне было удобнее смотреть ему в глаза. Да, мы оба были в солнечных очках, так что зрительный контакт был скорее фигуральный, чем реальный, но так я хотя бы могла смотреть на него, а не под ноги или вокруг себя.
— Я хотел идти рядом с тобой, но мне показалось… непрофессиональным просить Ньюмана отодвинуться.
Я моргнула, радуясь, что он не видит мои глаза.
— Это явно серьезно тебя задело, раз ты до такой степени утратил над собой контроль.
— Ты делаешь меня слабым, Анита.
— Ничего я с тобой не делаю, Олаф… Отто. Твои чувства ко мне могут заставлять тебя ощущать себя глупо, но я над ними не властна. Только ты.
— Ты, разумеется, права, но ведь куда проще винить объект своих желаний за эти самые желания, нежели признать, что ответственность за них лежит на твоей голове, на твоем сердце. Если бы я желал только твоего тела, я бы уже овладел им. — Он вскинул руку, потому что реакция на его последние слова, очевидно, отразилась на моем лице. — Я бы попытался, а вы с Эдуардом попытались бы меня остановить. Я это знаю. Я говорил о том, что если бы нуждался только в сексе и власти над тобой, то с моей точки зрения все было бы значительно проще, но я хочу нравиться тебе, хочу, чтобы ты сама меня захотела. Впервые в жизни я оказался на милости женщины — так, как всегда презирал это в других мужчинах. На секунду я утратил контроль над своим зверем, потому что ты совсем не смотрела на меня. Ты смотрела на Эд… Теда, и меня ты не видишь так, как я вижу тебя. В тот момент мне захотелось причинить тебе боль, чтобы только больше не
