Когда она, наконец, переместила вес на ноги, Хекс с облегчением обнаружила, что не полетела лицом вниз. потратив добрую минуту на координацию, она сняла пластиковый мешок с жидкостью, и, прихватив его с собой, мысленно одобрительно похлопала себя по плечу за то, что она такой хороший маленький пациент.
Эта хрень отчасти смахивала на сумочку. Да уж, она могла бы стать основательницей нового модного тренда.
Девушка доковыляла до двери, что вела в коридор, а не в соседнюю операционную. В конце концов, эпизод с Доком Джейн и той процедурой, проделанной над Джоном, помог Хекс справиться с этим, но последнее. что ей сейчас хотелось — это наблюдать за еще одной операцией… ведь только одному Богу известно, что там делали с той женщиной, которую привезли после нее.
Хекс остановилась в одном шаге от коридора.
Джон находился у кабинета, стоя у стеклянной двери лицом к противоположной стене. Глаза были сосредоточены на трещинах, разбегающихся по бетону, его эмоциональная сетка потускнела до такой степени, что заставила замереть ее инстинкты.
Он был в трауре.
Он не знал, выкарабкается она или нет… поэтому Джон чувствовал себя так, словно уже ее потерял.
— О… Джон.
Он резко повернул к ней голову.
«Дерьмо, — прожестикулировал он, бросаясь к ней. — Почему ты не в постели?»
Хекс начала двигаться в его направлении, но он опередил ее, бросившись к ней так, словно собирался сгрести в свои медвежьи объятия.
Она остановила его, покачав головой.
— Не надо, я твердо стою на ногах…
В этот момент ее колени подогнулись и он удержал ее от падения на пол… что напомнило ей о событиях в том переулке и последующем за этим ранением ножом Лэша.
Джон тогда тоже спас ее от падения.
Без разговоров он отнес ее в послеоперационную палату, опустил на кровать и прикрепил капельницу на место.
«Как ты себя чувствуешь?» — показал он жестами.
Она посмотрела на него, видя все того же человека: бойца и любовника, потерянную душу и лидера… связанного мужчину, и тем не менее, готового отпустить ее.
— Почему ты так поступил? ― спросила она, пересиливая боль в горле. ― В том переулке. Почему позволил мне его убить?
Ярко-голубые глаза Джона сосредоточились на ней, когда он пожал плечами.
«Я хотел, чтобы ты сделала это. Для тебя было важнее совершить… завершение, думаю, можно назвать это так. В этом мире много дерьма сплошь и рядом, и ты заслужила удовлетворение».
Она рассмеялась.
― Странноватый способ… это самая внимательная вещь, какую кто-либо и когда-либо для меня делал.
Слабый румянец покрыл его щеки, и в сочетании с его квадратной челюстью, это выглядело чертовски мило. Но какая часть его не была таковой?
― Поэтому, спасибо, ― пробормотала она.
«Ну, знаешь… ты точно не из тех женщин, которые будут рады получить от парня букетик. Хотя это несколько ограничивает мои возможности».
Ее улыбка померкла.
― Мне не удалось бы это без тебя. Тебе и самому это прекрасно известно. Ты сделал так, чтобы это свершилось.
Джон покачал головой.
«Технический аспект не имеет значения. Работа сделана правильным способом, правильным человеком. Это самое главное».
Она вспомнила, как он удерживал Лэша на земле, распластав ублюдка на асфальте, чтобы ей было удобнее нанести точный удар. В кротчайший срок подав ублюдка на серебряном блюде с яблоком во рту, Джон не смог бы лучше предоставить ей ее похитителя.
Он вручил ей ее врага. Джон поставил ее нужды превыше своих.
И, если подумать, то во всех их взлетах и падениях было кое-что неизменное. Он всегда ставил ее на первое место.
Теперь она покачала головой.
― Думаю, ты неправ. Технический аспект был всем… всем.
Джон просто снова пожал плечами и посмотрел на дверь, через которую внес ее.
«Слушай, хочешь, чтобы я привел Дока Джейн или Элену? Хочешь поесть? Может, нужна помощь добраться до туалета?»
И-и-и-и вот опять.
Когда он моргнул и его рот скривился, она вздохнула.
― Да, понимаю, это четыре слова.
«Ну, да… четыре».
* * *
Боже, на секунду он было… Джон заставил себя вернуться к реальности… потому что только в его фантазиях она могла произнести «я-люблю-тебя».
«Ты не задница», ― показал он жестами. ― «И не глупая».
Она всхлипнула еще раз, и этот звук был чертовски восхитительным. Дерьмо, да один только ее вид был слишком восхитительным. Привалившаяся спиной к тонким подушкам, в окружении смятых платочков, с порозовевшим лицом, Хекс казалась такой хрупкой и прекрасной, почти нежной. И он хотел заключить ее в свои объятия, но знал, что она любит свободное пространство.
Всегда любила.
― Нет такая. ― Она вытянула еще один платочек, но вместо того, чтобы использовать его, сложила вещицу в аккуратный квадратик, сложив вдвое, затем вчетверо, а затем сделала несколько треугольничков, пока не осталось ничего, лишь нечто, имеющего форму клина, между ее пальцами.
― Могу я спросить тебя?
«Что угодно».
― Сможешь простить меня?
Джон отпрянул.
«За что?»
― За то, что была упрямым, самовлюбленным, целеустремленным, эмоционально подавленным кошмаром? И не говори мне, что я не была такой. ― Она снова шмыгнула носом. ― Я ― симпат. И хорошо читаю людей. Сможешь ли ты когда-нибудь меня простить?
«Здесь нечего прощать».
― Ты так неправ.
«Тогда считай, что я просто привык. Ты видела идиотов, с которыми я живу?»
Она рассмеялась, и ему нравился этот звук.
― Зачем ты прошел через все это со мной… погоди, по-моему, я знаю ответ на этот вопрос. Ты не можешь выбирать, с кем связываться…
Ее печальный голос затих.
Когда взгляд Хекс сконцентрировался на носовом платке в ее руке, она начала разворачивать его, расправляя формы, которые сделала из его уголков и плоских отрезков.
Он поднял руки, готовый показать…
― Я люблю тебя. ― Она подняла на него свой серый взгляд. ― Я люблю тебя, я прошу прощения, и благодарю тебя. ― Она всхлипнула коротким, хриплым смешком. ― Поверь, это сложно быть такой… девчонкой.
Сердце Джона так громко стучало под ребрами, что он чуть было не выглянул в коридор, чтобы посмотреть, не прошествовал ли мимо духовой оркестр с барабанами.
