Про чукчу
РассказВ самом начале 90-х мы с приятелем (назову-ка я его Володей) затеяли издательство «Библиотека для чтения». Название позаимствовали из XIX века у Осипа Сенковского. (Не путать с телевизионным путешественником Сенкевичем, другом Тура Хейердала.) Мы с воодушевлением узнали, что кто-то заработал чуть не миллионы на книжке Фрейда – руководстве по толкованию фаллических сновидений. Брошюрка, напечатанная на серой газетной бумаге шрифтом мелким, как лобковая вошь, разлетелась вмиг. Видимо, всем тогда снилось одно и то же. Да и гонорар старику Зигмунду можно было уже не платить, а налогов тогда еще как-то не завели. Свобода и дикий капитализм в одном флаконе: обогащайтесь!
Однако, чтобы начать бизнес, требовался стартовый капитал, и Володя предложил мне взять кредит в банке, который вроде бы еще принадлежал государству, но управляющий уже разъезжал в черном броневике с золоченым бампером, а его часы, по слухам, стоили столько же, сколько пионерский лагерь «Артек». За три года до гибели КПСС его из инструкторов ЦК разжаловали в банковское ничтожество, застав в кабинете пьяным, да еще с полуголой секретаршей, лежащей на полированном двухтумбовом столе. А я в ту пору после выхода моих повестей «Сто дней до приказа», «ЧП районного масштаба» и «Апофегей» был широко известен, читаем, даже узнаваем, и Володя сказал: под Полякова деньги найдут. Я, наивный советский чукча, не без самодовольства согласился, тут же подписав кипу каких-то бумаг, и мы выпили за удачу бутылку «Наполеона», отдававшего школьной химией.
Вскоре компаньон приехал ко мне в квартиру на Хорошевке и радостно объявил: бабки перечислены на счет «Библиотеки для чтения». Любитель голых секретарш взял за благорасположение немного – пятнадцать процентов. Я предложил немедленно издать знаменитый роман Михаила Арцыбашева «У последней черты», при советской власти запрещенный за лишнюю эротику и ницшеанство. Но Вова выставил на стол бутылку «Абсолюта», который разил все той же химией. Мы выпили, и он стал убеждать меня, что сумму, полученную в банке, можно сразу удесятерить, вернуть кредит, пока не набежали большие проценты, отметить негоцию в «Метрополе», взять себе новые иномарки (и не с правым, с левым рулем!) и купить, наконец, по вилле в Крыму. А уж потом, будучи обеспеченными людьми, посвятить себя вдумчивому несуетному книгоизданию. С каждой выпитой рюмкой его аргументы становились весомее. «Но как это сделать?!» – недоумевала моя простая душа. «Элементарно! Покупаем за деревянные рубли валюту, доллары, а на них затариваемся дешевым ширпотребом в Южной Корее. У нас здесь, в разутом, раздетом и немытом Отечестве, этот хлам оторвут с руками!» – «Но как?..» – все еще не мог понять я. «Просто! Наш торгпред в Сеуле – мой друг, у него все схвачено. Товар пойдет морем до Мурманска в контейнерах. Там в потребкооперации у меня есть приятель, кристальный мужик. Возьмет оптом по хорошей цене. Ну что, свисток – вбрасывание?» – «А если?..» – «Кто не рискует, тот не пьет “Вдову Клико”!»
И я, глупый советский чукча, подписав еще какие-то бумаги, стал ждать богатства. Иногда, подойдя к окну, я видел внизу свою будущую глянцевую иномарку. Регулярно на связь выходил мой возбужденный компаньон и докладывал, что удалось добыть партию кроссовок по доллару за пару или женские «дольчики» по десять баксов за тюк. Я снова смотрел в окно, и на пустынном Ходынском поле, еще не застроенном домами, мне мерещилась белая крымская вилла, причем теплые бирюзовые волны бились прямо о ее порог.
Вдруг среди ночи позвонил Володя и мертвым голосом сообщил: баржа с нашим товаром попала в Баренцевом море в жестокий шторм и тонет. Если произойдет худшее, придется, чтобы вернуть кредит, продать дачу и даже квартиру с библиотекой. «Чью квартиру с библиотекой?» – похолодел я до костного мозга. «Твою. Не хватит – добавлю!» – успокоил он. «Но почему мою? Это же твоя идея!» – «Идея моя, а кредит на твое имя оформлен. Но ты не волнуйся, я тебя в беде не брошу! – великодушно пообещал мой компаньон. – Что-нибудь придумаем. Еще один кредит возьмем. Народ тебя любит!» Кстати, такой суровый оборот был прописан в договоре, но я же, безмозглый советский чукча, конечно, его не читал. Несколько ночей я не спал и воспаленной тенью бродил по квартире, прощаясь с родными стенами, гладил корешки любимых собраний сочинений, нежно прислушиваясь к журчанию неисправного туалетного бачка, прежде меня бесившего. Встревоженной жене врал, будто режется зуб мудрости. «Наверное, это очень больно?» – «Это просто кошмар, милая!»
