— Я не вовремя.
— Не-а. Мы обычно к полуночи только собираемся, а сейчас девять, — улыбнулась Стася. — Да, проходи ты! Нечего порог оббивать. Свана ты уже знаешь… и апельсины лишними не бывают.
Мужчина хохотнул, пряча хитрый взгляд, Чиж на стол фрукты бухнул, чувствуя неловкость и от своего присутствия и от презента не в лузу — фруктами весь стол забит был. Гора шкурок возле Сван намекала, что близка аллергия на цитрусы.
— Не угадал я.
— Не парься. Садись. Под кофе самое то пойдут. Стаське столько не съесть, будем вдвоем давиться.
— Я ненадолго.
— Хорош ломаться, здесь все свои и приходят друг к другу запросто. Не тушуйся, брат.
— Как прививки? — спросила женщина, переключая мужчин на другую тему.
— Нормально, — пожал плечами Николай, усаживаясь.
— Рука не отвалилась? — прищурилась хитро.
— Ну-у… есть такое, — улыбнулся.
В дверь опять стукнули, на этот раз с душой — ботинком.
— У тебя видно сегодня день посещений, — засмеялся Сван.
— Если с апельсинами — буду ругаться, — заявила, нажав панель. Дверь открылась и в комнату ввалился Иван с увесистым пакетом слив в сахаре и… цитрусами.
— О-о-о! — закатила глаза Стася. Мужчины засмеялись.
— Чего? — не понял Иван. Пакет на стол плюхнул, отодвинув корки. Апельсин взял, чистить начал. — Общий сбор что ли? Раз так, я вовремя. Объявляю: группа укомплектована.
— Ура, — без энтузиазма бросила женщина.
— Вот именно. Иштвана через сутки на общий режим переводят, а из-за тебя, мать, мне целый бой с Рыговым принять пришлось. Ты, о какие косяки плечом билась?
Чиж приуныл, голову склонил, чувствуя себя виновным. Сван прищурился, приметив его пришибленный вид. Дольку в рот сунул, пожевал, на Стасю покосился — та лежала, спокойно на капитана поглядывала.
— В сортир не вошла, — усмехнулась.
— Это я виноват, — признался Николай.
— Молодца, — оценил Сван и получил недоуменный взгляд Федоровича и Чижова.
— Я в смысле, что признался. Сработаемся, — кивнул. Иван руки в бока упер:
— Так и думал, что ты ее помял.
— Я не хотел.
— Давайте тему сменим? — бросила Стася. Иван лишь отмахнулся.
— Короче, напарник, нас семеро всего и каждый… Каждый! — палец выставил. — Друг, брат, ты сам. У нас все просто: один за семерых, семеро за одного. А уж сестренку обижать…
— Да понял я! — руки выставил. — Что мне теперь, харакири себе сделать?
— Ладно, — сменил гнев на милость Иван, видя искреннее огорчение Николая. На стул бухнулся, очищенный апельсин Стасе кинул. Та словила его и глаза закатила — четвертый!
— А можно я…
— Кушай! — отрезал и давай себе чистить, рассказывая. — Новеньких еще двое. Девятки. Аким Шалович. Двенадцатое подразделение охраны внешнего периметра. Перевели к нам по собственному желанию. Говорит, три рапорта писал — не брали и вот, добился. Второй — Ян Пацавичус. Только академию закончил. Распределен в отдел космографии, хотя просился к нам. Короче, взяли.
— Молодняк, — недовольно проворчал Сван.
— Чиж тоже молодой.
— Чиж свой, — заметила Стася, с тоской разглядывая апельсин. — У него двадцать боевых за спиной, а у этих сколько? Натаскивать замучаемся.
— Я замучаюсь. Ваше дело, други мои, себя в норму привести. Две недели мы на приколе, а потом опять в строй. Успеешь Стася? Или опять косяки сшибать начнешь?
— Не начну. Буду максимально осторожна. Кстати, выпиши мне на завтра пропуск в архив.
— Зачем?
— Так. Все равно больше никуда нельзя, а лежать я не смогу.
— Мутишь ты.
— Нет, серьезно.
— Фильмы посмотри, с Чижом вон позанимайся, разъясни, что не понял… раз уже у вас тесный контакт произошел.
Стася не сдержалась, кинула апельсин в спину капитана. Тот обернутся успел, поймал и обратно отправил:
— Не балуйся, а кушай.
Николай головой мотнул, слабо веря своим ушам и глазам. Странные отношения. Неплохие, даже очень хорошие, а все же непривычные. И приятно, что тебя сразу безоговорочно, даже не глядя на косяк со Стасей, за своего приняли, и неуютно — не знает ведь еще никого, чтобы тем же ответить. И грустно, что вернуться нельзя домой к своим, и заноза в сердце оттого, что не сильно и хочется возвращаться.
А еще Станислава. Загадочная женщина, интересная — притягивает.
— Стася — Чижа на себя берешь. Он твой подопечный. Сван — тебе Аким. Я с Яном поработаю.
— А в архив? — спросила Стася.
— Лейтенант, приказ ясен?
— Ясен, — губы поджала, в плод вгрызлась и от упрямства все же буркнула. — Пока он в тренажерном зале вместе с вами будет, я вполне приятно проведу время в архиве.
Сван хохотнул, лукаво глянув на мужчин: добровольцы с женщиной связаться и переспорить есть? Их не было.
— Ладно, — нехотя согласился Федорович. — Заодно просветишь Чижа в истории. Вводную в социально экономическое, климатическое, военно-стратегическое положение дел сделаешь.
— Сделаю.
А что спорить? Своего она добилась.
— Что за архив? — полюбопытствовал Николай.
— Про тростниковую библиотеку слышал?
— Нет.
— Тогда, как объяснять?
— Пропуск ему выпиши, пусть после занятий к Стасе присоединится и на месте все поймет, — посоветовал Сван.
— Задание ясно, рядовой?
— Вообще-то я сержантом был, — сказал Чиж.
— Был. Здесь пока рядовой. Практикант.
Разницы меж рядовым и капитаном Николай пока не усматривал и безразлично плечами пожал: как скажите.
— Комната понравилась? Обжился? — спросил его Сван.
— Да. Здесь у всех индивидуальные помещения?
— Конечно. После задания порой никого видеть не хочется… Как после последнего, — буркнул, отворачиваясь. Тихо стало. Капитан шкурку от апельсина мял, Сван стену разглядывал, Стася потолок и каждый о погибших Хакиме и Гоблине думал.
— Тяжелое задание было? — тихо спросил Чиж, подозревая, что потери были. О них прямо не спрашивают, подло в открытых ранах ковырять.
— Обычное, — бросила Стася, села. — Сок налей, пожалуйста.
— Есть такой приборчик — стансер. Когда готовишь «зеленку» спираль торсионного поля выстраиваешь в линию по горизонтали. Они пересекаются с другими, давая возможность выйти группам из параллели за зеро. Образуется сеть со взаимосвязанными ячейками. То есть, выводишь одну группу, вторая уходит автоматом и остальным проще «зеленку» получить, то есть как пришли, так и уйти. Дорога прямая, свободная, диспетчер обеспечивает переход. А стансер этот спираль вертикально ставит, а то и амплитудой, и обособляет. Пересечений нет, выхода тоже, значит, нет связи с другими, и открытые трассы превращаются в закрытые, а чистая дорога становится опасной, потому что неизвестно куда выведет — диспетчер проконтролировать не сможет. Куда эта «труба» выведет ХЗ, как Хаким говорил. Ну, один умник стансер свистнул и в средневековье рванул. Помехи будь здоров, а во времени пятнадцать групп висят, домой вернуться не могут. И не смогут пока стансер не деактивировать, а «умник», понятно, делать это не собирается, себя спасает, чтобы не нашли значит. Короче, нужно было его найти, деактивировать, всех без санкции покинувших наше время вернуть откуда росли, обеспечить «зеленку» застрявшим группам.
