Книга Сок глазных яблок - Аква Тофана

Вглядываясь «убийце поневоле» в глаза, я вежливо задаю один и тот же вопрос: «Что вы сделали? Вы уверены?». Мы выкладываем трупик на стол.

Пока я знаю только то, что ее убивали по частям заставляя месяцами мучиться недобитой калекой (мне хочется укусить убийцу за нос в отместку – но кому от этого станет легче?). Я должна убедиться что ее смерть была легкой и ее не заталкивали в гроб насильно. И сколько бы я ни улыбалась, если мы не досчитаемся у трупика зубов и почек, выясним, что вывихнут пальчик или обнаружим следы от удавки мне будет очень… неприятно. Ничто не должно указывать на насильственную смерть. Если ее убили неправильно, вытащите ее с того света и при мне убейте повторно – на этот раз так, как надо! Мне это как ножом по сердцу, но ничего, я потерплю Сомнения в ювелирных способностях убийцы превращают меня в мясника, я готова методично исполосовать скальпелем ее труп вдоль, поперек и по диагонали, вытащить наружу ребра, вывернуть все внутренности наизнанку – только бы убедиться что ей было не больно умирать. Для меня это слабое подобие живого существа, бездыханная падаль – у нее нет души, и конкретно ее мне нисколечко не жаль. Мне даже приятно издеваться над трупом того, кто был мне так дорог при жизни. Я всегда хотела узнать, что у нее внутри.

Через несколько часов я говорю: «Все!», это значит, можно сшивать. Компромат собран не до конца, но мы не сможем проверить каждую клеточку Хватит мучить убийцу – в отличие от трупа, он живой. Хватит терзать безжизненную тушку, мне достаточно того, что я узнала – здесь моя совесть чиста. Наконец-то я смогу увидеть в гробу ее-мертвую и вычеркнуть из памяти и из сердца ее-живую: больше никто не жрет мне мозг, никто не разрывает душу самим своим существованием.

И я не хочу, абсолютно не хочу думать о том, что я ведь платила «убийце поневоле» не за то, чтобы он убил очередную ее реинкарнацию, а за то, чтобы провел ее в мир иной. Нравится ей там или нет, я никогда не узнаю; но дело не в этом, а в том, что для меня она в таком виде мертвая, а для убийцы – живее некуда; и пока я полосовала скальпелем бездыханный трупик и копалась внутри, как в конструкторе, прося показать, выкинуть или заменить то одну, то другую детальку, он покорно полосовал по живому, под беззвучные крики выламывал ей кости и менял их местами, перерезал сосуды, из которых хлестала кровь, и вытаскивал наружу внутренние органы. Жуткая дилемма…

А со стороны все выглядит так чинно и миролюбиво. Сидят два человека, обсуждают готовый перевод, уставившись в белые листочки с буковками; черкают там что-то.