Остальные уселись, тупо слушая девичий бред.
— Свет, — вдруг очень буднично произнес Равиль.
— Что? — спросил Вася.
— Свет. Там.
— А ну-ка все погасите фонари, — скомандовал Рябченко.
Все погасили фонари. Мгновенно и привычно все окутала звонкая зловещая тишина, рассеиваемая только этими несчастными «ноженьками моими бедными». Из-за поворота штрека пробивался слабый-слабый свет. Оттуда не тянуло свежестью, ничто не намекало На упоительную яркость солнца, сочность голубого неба. Это был желтый искусственный свет.
— Что это значит? — сердито спросил Рябченко, включив мощный фонарь на своей каске, и посмотрел на Крота.
— Ты словно чем-то недоволен? — усмехнулся Крот.
— Нет, ну-у… Что это за свет?
— Система Ада, товарищи, добро пожаловать, в Систему Ада.
Им всем послышалось, да, должно быть, это была слуховая галлюцинация, что где-то далеко-далеко вслед за торжественным Кротовым «Добро пожаловать» грянул оркестр. И грянул что-то бравурное или величавое, типа «Союз нерушимый».
— Но что там светит?
— Вась, ты какой-то тупой, что ли, или нелюбопытный, — пожал плечами Крот.'- Сходи и посмотри.
Посмотреть они пошли все вместе. И не пошли, а чуть не побежали вместе с вещами.
— Ё… — только и вырвалось неопределенное междометие у кого-то из них, когда они увидели широкий, высокий, метров пять высотой, длинный и прямой штрек. Да какой там штрек — целый тоннель. По тоннелям положено чему-то ездить. Здесь же было пусто. Ровный утоптанный пол. По стенам, как в метро, тянулись налево и направо черные толстые кабели. Но главное — в потолке сквозь железные, довольно ржавые рассеиватели сочился неяркий электрический свет.
Люди стояли в проломе в стене, имея за спиной пару десятков километров пустого лабиринта, и вдруг тут — на тебе.
— Крот, откуда это электричество? — наконец первым обрел голос Саша.
— А черт его знает.
— Но куда мы попали? — спросил Василий.
— В ад, — не слишком буднично, но и не слишком весело объявил проводник. — Добро пожаловать в Систему Ада.
ГЛАВА 4
Когда они вошли в этот туннель, лампочки в котором были развешаны далеко не так аккуратно и равномерно, как показалось поначалу, когда они вошли в этот страшный освещенный туннель, Миша оглянулся на пролом в ровной стенке. Над проломом довольно высоко, без большой стремянки и не достанешь, просматривался бледный контур кротовой жопы.
Больше он этот знак не видел. Потом знак снился ему по ночам, как солнце.
Миша повернулся к своим товарищам. Их фигуры медленно, точно в глицерине, покачивались, перекрещенные тени безуспешно пытались оторваться от владельцев…
— Что это? — с трудом разжимая губы, хрипло выдавила из себя Катя. Мне плохо.
Она схватила за плечи зашатавшегося Сашу, как бы предлагая заняться любовью в зыбучих песках. Тяжелый плотный воздух, казалось, слоями оседал в легких и давил, давил к полу.
Василий чуть не со скрипом повернул голову к спасителю и проводнику.
— Крот, Крот… что это?
Тому тоже было плохо, возможно, хуже, чем другим. Его корежило, ломало. Даже в этом тусклом свете туннеля можно было разглядеть, что парень побледнел и его клочковатая борода встопорщилась.
— Пошли… за мной, — глухо проронил Крот. — Надо скорее пройти этот туннель. Дальше… легче. И погасите фонари, идиоты… Светло же.
— А тут не… — выговорил, задыхаясь Михаил, — погаснет? Это… не погаснет?
— А черт его… знает.
Они пошли направо. Пол был ровным, о таком во всех их предыдущих переходах, перелазах только бы и мечтать. Но воздух… По пояс в снегу еще, наверное, куда ни шло по сравнению с дорогой в прозрачном глицерине.
Рюкзаки мигом потяжелели вдвое. Сам того не осознавая, зачем он так делает, Миша ухватился за какой-то ремешок на клапане рюкзака идущего впереди Василия. Почувствовал, что идущий сзади сделал то же самое с его рюкзаком.
Пот заливал глаза от столь неожиданного и сильного напряжения. Уши заложило, как в падающем самолете. Песок и мелкие камешки под ногами не скрипели, не шуршали. Звук с сильным запозданием отдавался сзади, отчего казалось, что их стало больше. Звук шагов лениво змеился за этим караваном, бредущим куда?
Миша не удержался от ставшей здесь вредной привычки и посмотрел на часы — «8:31» непонятно, какой половины дня, и непонятно вообще, какого дня. Они шли от подземной реки Стикс с двумя ночевками или с одной? С четырьмя обедами или с двумя? Впрочем, неважно. Какая разница, если вот этот, нет следующий шаг будет последним. Он упадет — и всё.
Хоть они шли и медленно, но Михаил понял, что туннель не идеально прям, как подумалось сначала, туннель плавно-плавно загибал все время влево. Это была какая-то дуга, грозившая стать огромной окружностью.
Мысли лопались одна за другой, словно пузырьки воздуха, глицерин постепенно нагревался, и вся мозговая деятельность вскоре свелась к одной большой и серьезной теме: «Крот обещал вывести. Надо идти. Крот выведет к черту на сковородку». Если только этот освещенный бесконечный коридор не есть ободок этой сковородки.
Идущий первым Крот еще больше замедлил шаг и плавно остановился. Здесь, вероятно, нельзя было остановиться как вкопанному. Остановились и остальные.
Михаил вытер со лба липкий холодный пот, подтянул повыше раздражавшую вязаную шапочку и только тогда выглянул из-за плеча Василия — в чем дело?
А дело было в том, что впереди в зловещем освещении ламп непонятного происхождения показались Два призрака. Они приближались — два пугающих человеческих силуэта. Один немного повыше, другой пониже. Вот вошли в неяркий круг света, стали постепенно различаться лица и тусклые цвета.
Миша хрипло дышал и слыхал только стук своего сердца. Больше слышать было нечего — призраки приближались совершенно бесшумно. Однако они не мерцали, не плыли по воздуху, а так же как люди, вполне основательно шли, даже быстро шли, а может, и бежали.
Но это же черт знает как глубоко под землей в наглухо закупоренной пещер. Мысли, словно в агонии, толпились в Мишиной голове, чтобы вырваться в крике, в ужасе.
Допутешествовались, допрятались. Свет неизвестно откуда, глицериновый воздух, которым невозможно дышать, и вот еще призрак ада. Сейчас убьют. Вот и всё. Умирать очень просто.
Только убивать эти призраки собирались каким-то больно человеческим способом. Шедший первым посланец ада поднял перед собой обеими руками увесистый предмет. Даже в таком неверном свете можно было узнать в этом предмете матово сверкнувший большой пистолет. Фигура второго Призрака, что-то прижимавшая к груди, спряталась за спину первого.
