— Да, было дело. Потом я стал актером. А теперь рекламирую «Пиратский кофе»… — Эбад протянул ей листок вощеной бумаги.
— Что это?
— Это тебе.
— Хочешь, чтобы я тоже сделала бумажный кораблик, Эбад?
— Только не из этого. Мы складывали из кофейных плакатов. Но это — совсем другое дело. Это подарок, на память о прошлом.
Эйри склонился к ней и сказал:
— Это знаменитая карта Острова Сокровищ. Та самая, за которой охотился Золотой Голиаф на «Враге». Ну, в спектакле…
— Но, — уточнила Артия, — на самом деле сокровищ не существует, правда?
— Это всего лишь реквизит. Часть спектакля. Дорог нам как память, больше ничего…
Они вложили свернутую карту ей в руки.
Разворачивая карту, Артия заметила, что остальные актеры отступили в сторону и пристально смотрят вслед своим светящимся корабликам. Только Эбад и Эйри остались рядом, стояли и не сводили с нее глаз, наблюдали. Эйри казался прозрачным, как чистая вода. А Эбад… Эбад, как показалось ей с самого начала, был полон секретов. Без сомнения, у него были на то свои причины… он был рабом. Интересно, а в прошлом, давным-давно, он тоже был таким… таинственным?
Артия посмотрела на бутафорскую карту. Размашистая линия очерчивала остров в темно-синем море. Вокруг скачут дельфины. В уголке — корабль, точь-в-точь такой же, как на афише в театре, корабль, который она не узнала, потому что он был ненастоящим.
Вдоль края острова тянулось хитросплетение букв. Какой-то секретный шифр? Они не имели никакого смысла: OOP, TTU, F… A… B… M и H…
Как же здесь холодно! Вощеную бумагу тронула изморозь. Но нижний край карты заканчивался не так, как положено. Вдоль него тянулась черная, словно обугленная полоса.
— Нижняя часть карты… и острова… обгорела, — сказала Артия. Но Эбада и Эйри уже не было рядом: они присоединились к остальным: стояли и смотрели на уплывающие вдаль кораблики.
Над ее головой кружилась птица. Голубь? Чайка? Попугай…
— Восемь кораллов! — закричал Планкветт. — Попка хочет дублон. Попка хочет луидор.
Артия протянула руку.
— Сюда, Планкветт.
Попугай ловко спикировал вниз и вцепился когтями в манжету краденого камзола Артии. Потревоженный его крыльями воздух потрескивал от мороза, будто огонь костра.
— При взрыве, — сказала Артия попугаю. — Карта обгорела при взрыве, да? Ты и я. Я и ты…
Попугай вытянул шею, клюнул блестящую рукоять шпаги, которой, похоже, никто больше не заметил, и подмигнул Артии круглым, как у ящерицы, глазом.
Глава третья
1. Гусь и гость
На следующий день после Рождества Феликс Феникс сел в первый попавшийся дилижанс. К тому времени он по заснеженным полям и пустошам дошел до самого Хаммер-Смити. Глядя на него — без шляпы, в залатанной одежде, с ног до головы перемазанного в саже, — хозяева таверн давали ему от ворот поворот прежде, чем он успевал достать деньги. Однако их дочери, жены и служанки, по достоинству оценив его глаза, волосы, лицо и фигуру, бежали вслед и угощали его то подогретым вином, то хлебом с сыром, то половинкой ананаса. Так он обзавелся теплым шарфом и шапкой. На вид Феликс казался счастливчиком, однако на голову ему почему-то всё время сыпались неприятности. Об этом он и размышлял, бредя по сугробам.
В Хаммер-Смити он переночевал в амбаре, в компании нескольких блох.
Дилижанс, наполненный пассажирами, как бочка селедками, оказался на редкость медлительным. Он останавливался повсюду: в каждой деревушке, на каждом хуторке, возле каждой выселки — Ранний Двор, Барнсов Двор, Йоркистер…
Морозный день был хрустким от инея, и в дилижансе было немногим теплее, чем снаружи. Феликс начал спрашивать себя, зачем он вообще едет в Ландон. К работе, предложенной ему, следовало приступить еще вчера, рождественским вечером, — его подрядили рисовать портреты на званом ужине, в богатом доме неподалеку от ландонского Истминстера. Вряд ли наниматель до сих пор нуждается в его услугах…
К тому же один из пассажиров, не в меру любопытный господин в праздничном платье, чрезмерно заинтересовался личными пожитками Феликса:
— Перстень рубиновый, верно?
— Стекло.
— А выглядит совсем как рубин.
— Нет.
— А я уж было подумал — ну и странное дело: молодой человек, не блещущий богатством, и вдруг щеголяет рубиновым кольцом.
— Я же сказал, это стекло…
Любопытный не отставал. Будто заводная игрушка, он без конца повторял и повторял одну и ту же фразу. Но затем неосторожно придвинулся к Феликсу слишком близко, и амбарные блохи, которым только подавай новых знакомых, переползли на него. Любопытный господин тут же отодвинулся, почесываясь и недовольно ворча.
— Нечего пускать в дилижансы всяких бродяг, — проворчал кто-то.
Феликса стали побаиваться. И поэтому оставили в покое. Медлительный дилижанс дотащился до Рыцарского Моста, остановился, поехал дальше. Проваливаясь в усталое полузабытье, Феликс подумал: человек-леопард, который ограбил его, почему-то тоже решил, что рубин настоящий. Но ведь такой опытный вор должен лучше разбираться в драгоценностях?
Феликс проснулся, когда дилижанс подъезжал к Кресту Святой Благодати. Выглянув из окна, Феликс тотчас же заметил кучку собравшихся во дворе людей — возможно, они поджидали дилижанс. А вон та компания ландонских констеблей в черных мундирах с латунными пуговицами? Они что, тоже ждут его прибытия?
Феликс слишком поздно понял, что его подстерегает новая опасность.
В окно просунулось широкое лицо с бакенбардами, увенчанное черной форменной шляпой:
— Добро пожаловать в Ландон, Джек Кукушка!
Пассажиры встревоженно зашушукались:
— Сидел тут с нами всю дорогу…
— Ждал, пока нас нагонит его негодяй-сообщник! Хотел нас всех ограбить!
— Да еще и блох напустил!
Феликса вытащили на обледенелую мостовую. Любопытная толпа разразилась восторженными криками.
— Поймали! Джека Кукушку поймали!
— Видимо, нет смысла говорить, — обратился Феликс к констеблю с бакенбардами, — что я не Джентльмен Джек Кукушка? И не его сообщник…
— Можешь говорить всё что угодно. Попытка ограбления, угроза насилия; а еще ты помешал дуэли двух джентльменов. Да, да, не отпирайся! Вчера из Заячьего Моста на Роугемптонской дороге прискакал гонец и рассказал о твоих подвигах. Сообщил, что ты на свободе и, судя по всему, направляешься в столицу. Дал, надо сказать, подробное описание твое внешности. Удивительно, что тебя до сих пор не поймали, с такой-то рожей… Признавайся, где твоя маска? Небось, в карман запихал?
