— Мне и здесь хорошо. Не беспокойся обо мне, Лаура.
— Я не могу не беспокоиться о тебе, Магдалена.
Несмотря на то, что Магдалена была на год старше, в детстве она во многом зависела от Лауры и стала ее любимой подругой. Младшая всегда утешала старшую, если ту донимали другие послушницы. И Лаура очень обрадовалась, когда Магдалена выразила желание работать у печатника и получила от Альдуса рукопись, нуждавшуюся в исправлении допущенных ошибок.
— Для тебя гораздо важнее живопись и благосклонность мадонны дель Рубия, — в голосе монахини прозвучало неодобрение.
— Только не надо…
— Что ты хочешь сказать?
— В последнее время слишком уж многие хотят спасти мою душу!
Думать о Сандро Кавалли Лауре не хотелось.
— Впрочем, не обращай внимания! Расскажи, что у тебя нового! — попросила она.
Магдалена поиграла концом веревочного пояса, обвязанного вокруг талии.
— Отец Луиджи отправлен в Иерусалим замаливать грехи.
— Неплохо! Если есть, что замаливать!
Лаура нахмурилась, внезапно вспомнив, что упомянула имя распутного монаха в разговоре с Кавалли. Может быть…? Нет! Она отбросила мысль о вмешательстве Сандро в судьбу отца Луиджи. Конечно, нет!
Девушка подошла к столу.
— Над чем сейчас работаешь? — она потянулась к странице, но Магдалена поспешила перевернуть лист.
— Прости, пока еще нельзя взглянуть на текст. — Юная послушница поспешила к шкафу и рывком открыла дверцу. — Мысли автора достойны восхищения, но выражает он их каким-то ущербным языком.
Она быстро спрятала рукопись в шкаф, закрыла дверцу и обернулась. На лице играла ангельская улыбка.
— Когда закончу, я покажу. А что у тебя нового, Лаура? Маэстро Тициан завершил картину, для которой ты ему позировала?
— Почти. Почему бы тебе не прийти в студию маэстро и не взглянуть на его работу? Мне она кажется весьма удачной.
Взяв со стола пузырек с чернилами, Магдалена повертела его в руках.
— Я уже видела во сне Данаю Тициана. Она прекрасна.
— Вот как! Во сне? — гостья присела на кровать и вздохнула. — Именно Даная станет последней картиной, для которой я позирую маэстро, прежде чем заняться ремеслом куртизанки!
Лицо Магдалены вытянулось.
— Мне неприятно это слышать.
— Ты говоришь совсем, как Сандро Кавалли.
Магдалена в изумлении открыла рот.
— Ты знаешь Стража Ночи?
Лаура усмехнулась.
— Наверное, у меня на лице было такое же выражение, как у тебя сейчас, когда я увидела его в студии Тициана.
Девушка подалась вперед, решив, что не случится ничего страшного, если она расскажет обо всем подруге. Магдалена кроме матери ни с кем не видится.
— Страж Ночи расследует сейчас одно ужасное преступление. Убийство! Беднягу закололи, а потом… надругались над его телом.
— Надругались? — взгляд Магдалены заметался. — Как… надругались?
У Лауры запершило в горле.
— Полагаю… э… кастрировали.
Пузырек с чернилами упал на пол и разлетелся вдребезги. Осколки усеяли весь пол кельи. Лицо послушницы побледнело и стало похоже на белое полотно.
— Ужасно. А зачем Сандро Кавалли понадобилось допрашивать Тициана?
— Маэстро, видимо, знал погибшего. Ой, боюсь, я в последнее время слишком много болтаю, о чем не следует! Страж Ночи страшно бы рассердился на меня, если бы узнал!
Пробормотав что-то, Магдалена пробежала в угол кельи и схватила щетку.
— Позволь мне, — Лаура протянула руку.
— Я сама справлюсь, — послушница ее оттолкнула. — Я же не калека!
Лаура отошла.
— Ты сердишься? — удивилась она, ошеломленно глядя на подругу. — Почему ты так огорчилась? Из-за разбитого пузырька? Какой пустяк!
Магдалена сгребла осколки и подхватила их листом бумаги.
— Ой! — вскрикнула она, поднося руку к свету. На пальце выступила рубиновая капля.
— Давай перевяжу! — Лаура направилась к шкафу.
— Не надо! — закричала Магдалена.
— В самом деле… Что с тобой?
— Держись-ка ты подальше, Лаура!.. Я имею в виду это дело с убийством. Оно опасно и к тому же нисколько тебя не касается.
Волнение послушницы вызывало у ее подруги недоумение.
— Какая же опасность мне угрожает? — удивилась Лаура. — Кто и по какой причине может желать мне зла?
Дверь распахнулась, шелестя монашеской одеждой, в келью вошла Челестина. Лаура заметила, что Магдалена глубоко вздохнула, увидев мать.
— Мне показалось, что-то разбилось. Я проходила мимо, как вдруг из-за двери твоей кельи до меня донесся странный звук, — в голосе Челестины слышалось беспокойство. — Так что это было?
— Всего лишь пузырек чернил, — ответила за подругу Лаура. — Как ваши дела, сестра?
Лицо Челестины отличалось не только красотой, но и величественностью. Королевской улыбкой она как бы озаряла своих поданных, осыпая их неслыханными милостями. Лаура привыкла к холодной отрешенности монахини и в ее присутствии, в отличие от других обитателей монастыря, вовсе не испытывала скованности.
— Рада тебя видеть, Лаура. Мне скоро придется навестить маэстро Тициана, — произнесла Челестина.
Она стояла, сложив на груди сильные, натруженные руки.
— Я приготовила для него уникальнейшие краски. Особенно мне удалась охра. Я знаю, маэстро будет рад им.
— Я могла бы зайти к вам, сестра, захватить краски, чтобы от вашего имени передать их маэстро, — любезно предложила Лаура.
Челестина улыбнулась:
— В этом нет необходимости. Мне нравится выходить в город, посещать немощных и убогих в богадельнях, раздавать милостыню, навещать маэстро…
Она посмотрела на Магдалену и заметила кровь на пальце.
— Ты порезалась! — монахиня бросилась к дочери и схватила ее за руку.
— Ничего страшного! — попыталась отнять руку Магдалена. — Пустячная царапина…
— Нужно наложить повязку, чтобы не допустить загрязнения раны и заражения крови, — подталкивая дочь из кельи, Челестина натянуто улыбнулась Лауре. — В другой раз поговорим, ладно?
Покачав головой, девушка закрыла за ними дверь.
— В другой раз, сестра, — в пустой келье никто не услышал Лауру.
* * *
Сандро потер переносицу. Он стоял во дворце герцога. Зал Большого Совета был сейчас пуст, но совсем недавно отделанное золотом и мрамором огромное помещение казалось заполненным людьми.
