Как и накануне, ночь молодые люди провели вместе. На этот раз Миме снилось, что он обнимает Восторг, как оно и было на самом деле. Однако во сне происходило и нечто большее: он целовал женщину, и начал раздевать ее, наслаждаясь теплым, шелковисто-гладким телом, и пытался овладеть ею…
Мима заставил себя пробудиться. Действительность полностью соответствовала его сновидению. Он касался открытой плоти принцессы.
«Почему ты не остановила меня?» — строго подумал Мима.
— Я пробовала… но не смогла, — прошептала Восторг.
«Я ни разу в жизни не принуждал женщину!»
— Не могла… заставить себя сказать хоть слово, — призналась она.
«Нам необходимо бежать отсюда!»
— Безусловно, — согласилась девушка.
Но прошло еще несколько дней, прежде чем они нашли возможность предпринять следующую попытку. На высокую башню Замка слетались самые разнообразные птицы, чтобы напиться чистой воды, которая там была. Время от времени садилась на башню и огромная птица — рух [7].
— Эта птица могла бы перенести нас через стену, — спел Мима.
— А она нас не съест?
— Нет, если будет знать, кто мы такие. Рухи-людоеды давным-давно уничтожены; остались только безвредные.
По миллиону ступеней Мима и Восторг поднялись на высокую башню, прихватив с собой большой мешок из сети. Когда прилетел рух, они встали в сеть, и Мима накинул на коготь птицы веревочную петлю. Удивленное пернатое взлетело, подняв сильный ветер и увлекая в небо мешок. Молодые люди, обжигаемые воздухом, болтались в ненадежной сети.
Рух быстро взлетел к облакам. Но когда птица приблизилась к краю облака, то оно превратилось в огромное лицо, изо рта которого со свистом вырывался ледяной ветер.
— Если бы ваши отцы узнали об этом, они бы во всем обвинили друг друга,
— прогрохотала туча. — Между их княжествами вспыхнет война, погибнет множество людей, и государства так ослабнут, что враждебные монгольские орды, напав, поработят оба царства, и прекрасных юных девушек заставят удовлетворять похоть своих племенных быков, а мужчин скормят собакам. Кроме того…
— Довольно! — закричала Восторг, повторяя мысль Мимы. — Рух, опусти нас на землю!
Большая птица покорно развернулась и села на башню, а Мима и Восторг, разрезав сеть, вернулись в свои покои. Они снова потерпели поражение.
— Сегодня ночью, — сказала принцесса с мрачной непоколебимостью, — и все последующие ночи мы должны спать отдельно.
— А как же демон… — пропел Мима.
— Теперь я боюсь демона меньше, нежели того, что может произойти, если мы останемся вместе. Я слаба, а ты добр; у нас уже почти нет сил сопротивляться.
И это была правда. Демон, конечно же, не причинит ей реального вреда; ведь он существует лишь для того, чтобы пугать девушку, заставляя подчиниться замыслу Замка.
Восторг ушла спать одна, но страх ее распространился повсюду. Мима оставался в своих комнатах, твердо решив не входить к принцессе, если она сама не позовет. Это было непросто.
А между тем с чем они боролись? — спрашивал себя принц. Их физический контакт требовал сексуального удовлетворения — однако это не то же самое, что любовь. Он часто спал с наложницами, но продолжал любить Орб. Не проще ли рассматривать Восторг как…
Нет. Она не была — и прямо об этом заявила — наложницей. Она была принцессой. Ее нельзя просто использовать и потом оставить.
Мима подумал об Орб. Она казалась такой далекой… Разумеется, он любил только ее, однако острота чувства, похоже, притупилась. Коварное волшебство Замка срабатывало, несмотря на все усилия Мимы!
И ведь Малахитовый Восторг вполне заслуживала внимания. В сущности, она ничем не хуже Орб. Она — принцесса, а Орб нет. Но Орб сильна и уверена в себе, а Восторг — наоборот. Орб могла оставаться одна и днем и ночью; Восторг же всегда была ранимой. Что говорило не в ее пользу. Какому мужчине захочется полностью зависимую от него женщину?
Мима что-то почувствовал. Он сосредоточился и понял, что это подавляемая мысль принцессы. Восторг пыталась скрыть, не позволить Миме прочитать ее. Принцу стало любопытно.
«ТЫ ТРИЖДЫ ПОДВЕЛА МЕНЯ!»
Мима увидел еще одну голову на шесте, и на сей раз не оставалось никаких сомнений в том, кому она принадлежала. Принцессе.
Он вскочил и бросился в ее спальню. Восторг сидела на кровати обнаженная, приставив к груди кинжал. Теперь ее невнятная мысль стала совершенно ясна. Девушка хотела убить себя!
— Нет! — крикнул Мима. — Не делай этого!
Он пересек комнату и схватил ее за руку в тот момент, когда острие уже коснулось тела. Появилась ранка, и принцесса попыталась выполнить свое намерение.
Мима с силой отвел ее руку назад, но девушка отчаянно сопротивлялась.
— Три раза я провинилась!
Они упали на кровать, левой рукой Мима пытался вырвать кинжал. Лицом он уткнулся ей в грудь и ощутил вкус крови.
И в этот миг у него внутри началась буря — от крови принца охватило неистовство берсеркера, неподвластное рассудку. Он сжал руку девушки, и кинжал выпал. Мима стиснул принцессу в объятиях, и ураган закружил их обоих в вихре страсти.
Безумие охватило и ее, поскольку эмоционально они были слиты так же, как телесно. Губы женщины раскрылись, обнажив жемчуг зубов. Нечто похожее на рычание прикованного дикого зверя клокотало в их груди. Сильные белые зубы впились Миме в плечо. Кровь проникла ей в рот, и принцесса почувствовала вкус его крови. На губах появились пузырьки красноватой пены.
Их тела боролись, и буря внутри усилилась. Никогда раньше Миме не доводилось противостоять другому берсеркеру. В силе и ловкости девушка не уступала принцу, и ярость ее была не менее ожесточенной. Вокруг будто образовались крутящиеся воронки, которые начали засасывать воздух, и при этом ветер завывал, словно стон загробных духов. Смерч Мимы приближался к смерчу принцессы, и вот они сшиблись и заплясали по кругу, норовя уничтожить друг друга.
Но тут обе части урагана слились воедино; мужчина пытался укусить женщину, а она — его. Их зубы с рычанием встретились, ища уязвимое место и не находя. Сплетясь вместе, рот в рот, обессиленные, они замерли. Теперь в битву вступили их языки. Оба ураганных вихря слились, их ветры, соединившись, удвоили силу.
Нагоняя друг друга, ветры крепли, образуя еще большую воронку, раздвигая границы видения и привнося новый строй в хаос бури. Воздух с дикой силой размеренно пошел по огромному кругу.
В круговерти напряжения и неподвижности мысли молодых людей, являвшие собой средоточие всех чувств, очистились от всяких ограничительных покровов и, прежде чем рассеяться, сделались четкими и очевидными. «Я ожидала встретиться с черствым, бессердечным, упрямым, властным тупицей, который овладеет моим телом, но никогда не коснется души», — невольно подумала принцесса.
