Кестрель приобняла ребенка, рассеянно глядя на белый, как у одуванчика, пушок на макушке. Она с ужасом думала о возвращении отца. Новости сулили ей новые беды. Генерал, возмущенный предательством сенатора, непременно попытается убедить Кестрель в том, что теперь империи, как никогда, нужны верные воины. Последние события дадут ему отличный повод надавить на дочь. Кестрель стало трудно дышать.
— У тебя так хорошо получается, — заметил Ронан.
— Что?
Он погладил малыша по голове.
— Играть роль матери.
— К чему это ты?
Ронан смутился, но ответил с напускной веселостью:
— Да ни к чему, забудь. — Он бросил взгляд на Беникса, Фарис и остальных, но те увлеченно обсуждали пыточные тиски и удавки. — Я просто так сказал. Беру свои слова назад.
Кестрель сняла ребенка с колен и усадила на траву.
— Слова нельзя просто так забрать.
— Сделаем исключение, — улыбнулся Ронан, вспомнив, как она ответила Айрексу за игрой.
Кестрель встала и зашагала прочь. Ронан догнал ее.
— Да ладно тебе! Я ведь правду сказал.
Они остановились в тени кадамбовых деревьев, кроны которых уже окрасились в багряный цвет. Скоро листья начнут опадать.
— Не подумай, что я вообще не хочу детей, — ответила Кестрель.
— Это хорошо, — обрадовался Ронан. — Империи нужны люди.
Кестрель знала, что он прав. Валорианская империя разрасталась по материку. Все сложнее было удерживать под контролем завоеванную территорию. Чтобы решить проблему, нужно совершенствовать армию и увеличить численность валорианцев. Поэтому император и запретил обычаи, которые без особой надобности ставили под угрозу жизнь граждан, то есть дуэли и игры с быками. Валорианцев, которые не служили в армии, обязали вступить в брак к двадцати годам.
— Просто я… — Кестрель замолчала и попыталась высказать мысли снова: — Ронан, я словно в западне. С одной стороны, отец с его армией, с другой…
Ронан выставил руки ладонями вперед, словно пытаясь оправдаться.
— Я вовсе не хочу загонять тебя в ловушку. Я же твой друг.
— Я знаю. Но когда выбор невелик — либо в армию, либо замуж, — невольно задумываешься: неужели нет другого выхода?
— Выход есть всегда. Да, по закону ты должна выйти замуж в ближайшие три года, но мужа выберешь сама. Да и времени еще много. — Он игриво подтолкнул ее в плечо. — Во всяком случае, я успею убедить тебя выбрать правильного человека.
— И этот человек — Беникс, — рассмеялась Кестрель.
— Беникс? — Ронан вскинул руку, сжатую в кулак. — Беникс! — закричал он. — Я вызываю тебя на дуэль! Где ты, несчастный болван?
Ронан удалился, комично изображая взбешенного обманутого поклонника. Кестрель улыбнулась ему вслед. Может, за его дурачеством и впрямь скрывается что-то настоящее. Когда дело касается чувств, нельзя знать наверняка. Разговоры с Ронаном напоминали игру в «Зуб и жало»: не поймешь, то ли это ложь, похожая на правду, то ли правда, похожая на ложь.
Допустим, это правда, что тогда? Кестрель оставила свой вопрос без ответа. Ей хотелось сберечь теплое чувство, оставшееся в душе после того, как Ронан ее рассмешил.
Вдруг кто-то подошел к ней со спины, и мужская рука обвила за талию. Не игриво — агрессивно. Кестрель быстро сделала шаг в сторону, увернулась и выхватила кинжал из ножен.
Айрекс. Он тоже сжимал в руке меч.
— Сразу в драку, милая Кестрель? — Айрекс легко принял боевую стойку. Хотя играть в «Зуб и жало» он не умел, бойцом был намного лучше Кестрель.
— Не здесь, — процедила она.
— Согласен, — ласково произнес лорд. — Мы можем найти другое место, если хотите.
— Чего вы добиваетесь, Айрекс?
— В смысле, чего я хотел, когда обнял вас? Ох, даже не знаю. Наверное, я пытался залезть к вам в карман. — Его тон подчеркивал грубую двусмысленность.
Кестрель вернула оружие в ножны.
— Значит, вы поняли, что в честной игре вам не получить мое золото.
Она вышла из тени деревьев и очень обрадовалась, когда увидела, что гости по-прежнему сидят на лужайке. До Кестрель донеслись тихий звон серебряных ложек и фарфоровых чашек и приглушенные голоса. Никто ничего не заметил.
Никто, кроме Арина. Он дожидался неподалеку. Кестрель стало неприятно — пожалуй, даже стыдно — при мысли о том, сколько он услышал за этот вечер. Она испугалась, что раб видел, как к ней подошел Айрекс, и неправильно истолковал ситуацию. Или дело в чем-то еще? Быть может, ее задела мысль о том, что Арин понял все правильно, но не попытался вмешаться?
«И правильно сделал», — сказала себе Кестрель. Рабам не положено лезть в дела господ. Тем более помощь ей не понадобилась.
— Мы уходим, — бросила она Арину.
В карете Кестрель долго молчала. В конце концов она устала от своих безрадостных мыслей, которые бежали по кругу и все время возвращались к Айрексу. Как глупо она поступила, решив унизить его за игрой!
— Ну? — обратилась Кестрель к Арину.
Тот даже не поднял взгляд, хотя сидел прямо напротив.
— Что «ну»? — переспросил он, разглядывая свои руки.
— Что скажешь?
— О чем?
— О приеме. О чем угодно. Хотя бы притворись, что выполняешь свою часть договора.
— Вы хотите посплетничать о прошедшем вечере? — устало произнес Арин.
— Я хочу поговорить с тобой!
Теперь он все же посмотрел на нее. Кестрель вдруг заметила, что вцепилась в свою шелковую юбку мертвой хваткой. Она разжала пальцы.
— Например, я знаю, что ты слышал разговор про сенатора Андракса. По-твоему, он заслуживает пыток? Смерти?
— Не мне судить, — коротко ответил Арин и снова умолк.
Кестрель поняла, что от него ничего не добьешься, и продолжила злиться молча.
— Вас другое беспокоит. — Голос Арина прозвучал неуверенно, будто он сам не мог поверить, что произнес эти слова.
Кестрель не ответила и ждала продолжения.
— Этот человек осел.
Ясно, о ком идет речь. По-хорошему, раб не имел права говорить такое о валорианце. Но как же приятно было слышать эти слова! Кестрель издала смешок.
— А я дура. — Она закрыла лицо руками. — Знала же, что не стоит играть с ним в «Зуб и жало». Или, по крайней мере, не следовало его обыгрывать.
Арин улыбнулся уголками губ.
— А мне понравилось, что он проиграл.
На какое-то время воцарилась тишина. Хотя слова Арина немного утешили Кестрель, она убедилась, что тот прекрасно понял, что произошло на пикнике. Он действительно стоял рядом и слышал, о чем Кестрель говорила с Айрексом. Вмешался бы Арин, если бы дело зашло слишком далеко?
