Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
Отец юного принца Гаутамы Шакьямуни, Будущего Будды, оградил его от всякого соприкосновения со старостью, болезнью, смертью и монашеством, чтобы тот и не подумал отрешиться от мира, ибо при рождении принца было предсказано, что он станет либо властелином мира, либо Буддой. Царь, предпочитавший, чтобы его сын тоже стал царем, дал ему три дворца и сорок тысяч танцовщиц, чтобы сын был привязан к плотскому миру. Но это только приблизило неизбежное; ибо еще в весьма юном возрасте принц уже исчерпал для себя сферу плотских радостей и созрел для иных переживаний. И в тот момент, когда он был готов к этому, сами собой появились должные предвестники:
Однажды Будущий Будда пожелал отправиться в парк и велел своему возничему приготовить колесницу. Поэтому слуга подготовил великолепную, изысканную колесницу и, роскошно украсив ее, запряг в нее четырех великолепных лошадей породы синхава, белых, как лепестки лотоса, и объявил Будущему Будде, что все готово. И Будущий Будда сел в колесницу, достойную богов, и отправился в парк.
«Близится время для просветления принца Сиддхартхи, – решили боги, – мы должны послать ему знак»; один из них превратился в дряхлого старика с гнилыми зубами, седыми волосами, кривой и сгорбленной фигурой и, трясясь и опираясь на посох, явился Будущему Будде, но таким образом, что видеть его могли только он и возница.
Тогда Будущий Будда обратился к возничему: «Друг мой, молю тебя, скажи, кто этот человек? Даже волосы его не такие, как у других людей». И, выслушав ответ, он сказал: «Позор рожденью, ибо ко всякому, кто родился, должна прийти старость». После чего с волненьем в сердце он повернул обратно и вернулся во дворец.
«Почему мой сын так скоро вернулся?» – спросил царь. «Ваше величество, он увидел старика, – прозвучал ответ, – а увидев старика, захотел уединиться от мира». «Ты хочешь убить меня, говоря такие вещи? Быстро распорядись, чтобы сыну моему показали какие-нибудь игры. Если нам удастся развлечь его, он перестанет думать о том, чтобы уединиться от мира». После чего царь расставил стражу на половину лиги в каждом направлении.
И однажды снова, направляясь в парк, Будущий Будда увидел больного человека, посланного богами; и снова расспросив о нем, с волненьем в сердце он повернул обратно и вошел в свой дворец.
И опять царь спросил, что произошло, отдал тот же приказ, что и прежде, и снова увеличил охраняемую территорию до трех четвертей лиги вокруг.
И опять в один день, когда Будущий Будда направлялся в парк, он увидел мертвого человека, посланного богами; и снова, расспросив о нем, он повернул обратно и с волнением в сердце вернулся в свой дворец.
И царь задал тот же вопрос и отдал то же повеление, что и раньше; и снова увеличил стражу, расставив ее на расстоянии лиги вокруг.
И наконец, в один день, когда Будущий Будда направлялся в парк, он увидел аккуратно и пристойно одетого монаха, которого послали боги; и он спросил возницу: «Прошу тебя, скажи мне, кто этот человек?» – «Принц, это человек, который уединился от мира»; после этого возничий начал перечислять достоинства уединения от мира. Мысль об уединении от мира понравилась Будущему Будде.[72]
Первая стадия путешествия, описанного в мифе, – которую мы обозначили как «зов странствий», – означает, что судьба призвала героя и теперь его духовные интересы простираются за пределы привычного окружения, устремляясь в область неизвестного. Это судьбоносное обиталище и опасностей, и сокровищ может являться в разных обличьях: как далекая страна, лес, подземное, подводное или небесное царство, таинственный остров, высокая горная вершина или властно охватившее героя сновидение; но здесь всегда обитают причудливые создания, меняющие свой облик, здесь суждены невыносимые мучения, невероятные свершения и невыразимый восторг. Герой может по своей собственной воле отправиться в путь, как Тесей, услышавший по прибытии в Афины, город своего отца, ужасную историю о Минотавре; или же может быть заброшен или отправлен в свое приключение какой-нибудь доброй или злой силой, как Одиссей, который странствовал по Средиземному морю по воле ветров разгневанного Посейдона. Приключение может начинаться с простой ошибки, как в сказке о принцессе; или герой может просто отправиться на прогулку и вдруг заметить нечто такое, что уведет его прочь с проторенного пути. Таких примеров бесконечно много во всех уголках света.
В этой главе и далее в книге я не предпринимал никаких попыток привести все возможные примеры. Если бы я сделал это, как Фрезер в «Золотой ветви», то объем этой книги значительно увеличился, но это ни в коей мере не способствовало бы раскрытию основных мыслей, посвященных мономифу. Вместо этого я привожу в каждой главе несколько особенно ярких и убедительных примеров, опираясь на разрозненные сведения из наиболее репрезентативных для содержания книги традиций. В своей работе я использую сведения из самых разнообразных источников, чтобы читатель смог насладиться различными стилями повествования. Когда будет дочитана последняя страница, он получит представление о невероятном количестве мифов. Если он захочет выяснить, насколько возможно было процитировать их все для каждой из глав, посвященных мономифу, он может просто обратиться к списку литературы, указанному в примечаниях, и погрузиться в чтение многочисленных легенд и сказаний.
2. Отказ откликнуться на зов
Часто в реальной жизни и нередко в мифах и народных сказках мы встречаемся с печальной ситуацией, когда герой оставляет зов без ответа; ибо всегда просто отвлечься на что-то другое. Если не откликнуться на зов, то приключение превратится в свою противоположность. Погрузившись в повседневные заботы и тяжкий труд, в так называемую «культуру», человек теряет способность к судьбоносным решительным действиям и становится жертвой, которой уже кто-то другой должен прийти на помощь. Его цветущий мир обращается в пустыню, а жизнь кажется бессмысленной – пусть даже он, подобно царю Миносу, титаническими усилиями сможет создать процветающее государство. Какой бы дом он ни построил, это будет дом смерти: лабиринт с исполинскими стенами, в котором скроют от его глаз Минотавра. Единственное, что ему остается – создавать себе все новые и новые проблемы для себя и в ожидании той минуты, когда он и его мир рассыплются в прах.
«Я звала, и вы не послушались… За то и я посмеюсь вашей погибели; порадуюсь, когда придет на вас ужас; когда придет на вас ужас, как буря и беда, как вихрь принесется на вас; когда постигнет вас скорбь и теснота». «Потому что упорство невежд убьет их, и беспечность глупцов погубит их».[73]
Time Jesum transeuntem et non revertentem: «Бойся ухода Иисуса, ибо он не вернется».[74]
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
