– Я не подумала об этом! – воскликнула Георгия. – Комната долгое время пустовала. Когда-то там была спальня моей матушки. Мачеха воспользовалась ею только потому, что другие комнаты оказались заняты гостями.
– Простите, но я стал невольным свидетелем вашего разговора.
Георгия отвернулась, смутившись.
– Еще я слышал звук пощечины, – тихо добавил герцог. – Как вы можете терпеть подобное унижение?
– Я не вижу выхода, – прошептала она.
– Переправляться ночью через канал – просто сумасшествие, если не сказать больше. Поймите, идет война. Мужчины, и ваш брат в том числе, сражаются с Наполеоном не на жизнь, а на смерть. А что же делаете вы?
Георгия закрыла лицо руками.
– Довольно! – взмолилась она. – Я несколько ночей не могла сомкнуть глаз. Все лежала и думала, как отказаться. Но ничего не пришло на ум, и я снова вынуждена подчиниться. – Минуту они молчали. Затем с полной безнадежностью она добавила: – Должна признаться вам, что я ужасно боюсь завтрашней ночи. У меня дурное предчувствие. Не знаю почему…
Герцог колебался. Здравый смысл подсказывал ему, что нужно бежать отсюда, не оглядываясь. Вместе с тем неожиданное желание защитить Георгию не позволяло двинуться с места. Казалось, молчание продлится бесконечно. Наконец Георгия сказала:
– Ну, с Богом! Нед, наверное, беспокоится, почему нас так долго нет.
Трайдон с трудом стряхнул с себя оцепенение. Они медленно приближались к заливу. Там, в небольшой впадине, незаметной из дома, стояла его лошадь. Но герцог вдруг снова остановился.
– Если как следует поразмыслить, из любого положения найдется выход, – сердито сказал он.
– Я тоже когда-то так считала, – ответила Георгия голосом, лишенным эмоций.
– Надеюсь, мне удастся отговорить вашу мачеху от этой затеи, – задумчиво произнес герцог.
– И какая от этого будет польза? Даже если вы и знали ее раньше, вряд ли она вам скажет спасибо за то, что вы вмешиваетесь в ее дела. Кроме того, мы выполняем не только ее приказы.
– А чьи? – решительно спросил герцог, заранее предполагая ответ.
Вероятно, приказы того человека в сером с надменным, ухмыляющимся лицом, который так резко выделялся из всей беспутной, пьяной компании, подумал он.
– Я не знаю его имени, – сказала Георгия. – Но, судя по случайно услышанным обрывкам разговора между ним и мачехой, кажется, он француз.
– Француз! – возмущенно воскликнул герцог. – Неужели вы ничего не понимаете? Все становится вполне очевидным.
– Да, конечно, но я бессильна, поскольку только получаю приказы и выполняю их.
– Но почему? – допытывался герцог.
– Этого я вам тоже не могу сказать, – ответила Георгия. – Достаточно того, что нас до сих пор не поймали и кое-кто живет в относительной безопасности.
– Тот, кого вы любите? – участливо спросил герцог. – Ваш брат или ваш муж?
– Не спрашивайте меня об этом! – вспыхнула Георгия. – Уезжайте немедленно!
Она хотела проститься, но герцог схватил ее за руку.
– Я все равно все выясню, – решительно заявил он. – Ваша мачеха имеет над вами власть, ибо обладает тайной, касающейся вашего брата.
– Пустите меня! – яростно запротестовала Георгия. – Я вас совсем не знаю и не доверяю вам. Вы обманули меня, выдавая себя за другого.
– Если бы я сказал правду, то уже находился бы на том свете, – заметил герцог. – Хотя не думаю, что тот свинопас, или кто он там еще, способен на приличный выстрел.
– И вовсе он не свинопас, – с детской запальчивостью воскликнула Георгия. – А старый Сэм, лесничий. Он с сорока ярдов может попасть зайцу в глаз, так что шансов на спасение у вас не было никаких.
– Не нужно бояться меня только потому, что я пытался спасти свою жизнь. Послушайте, Георгия, разрешите мне вам помочь.
– Вы поможете, если завтра ночью поплывете с нами.
– А если я это сделаю, вы откроете свою тайну? Доверитесь мне?
– Если вы будете с нами, я смогу вам доверять. Но лучше бы вам сейчас же уехать, как вы и собирались. Вот ваша лошадь, прощайте и забудьте все, что здесь произошло. Я только что умоляла вас остаться, а теперь думаю, зря это делала. Я должна сама справиться с трудностями.
– Вы женщина, – возразил герцог. – А женщины, поверьте мне, совсем не приспособлены к такой жизни.
– Хотелось бы верить, – вздохнула Георгия. – Я давно забыла, что я женщина, и другие тоже. Мои приказы выполняются только потому, что я дочь своего отца. «Это старый сквайр нам приказывает, а не маленькая курносая девчушка», – говорят мои люди.
– Странная вы девушка…
С минуту она пристально смотрела на него и молчала.
– Вы, правда, будете завтра ночью с нами?
– С вами, – решительно сказал он. – И да поможет мне Бог! Хотя, похоже, я совершаю непростительную глупость.
Георгия весело рассмеялась. Герцог удивленно взглянул на нее.
– Вы сказали это с такой обреченностью, а мне вдруг стало легко и радостно. Предчувствие опасности исчезло. Мне кажется, что, если вы будете рядом, мы сделаем все, что нужно, и благополучно вернемся.
– И заодно привезем в Англию шпиона, – спокойно добавил герцог.
– Привезем груз, – уточнила она. – В конце концов я ни за что не отвечаю, просто выполняю приказы.
– Нет, мы должны нести ответственность. И потому я хочу, чтобы вы кое-что узнали.
– Что же?
– Имя человека в сером.
– Я никогда не интересуюсь гостями мачехи, – поморщилась Георгия. – Я их презираю, понимаете? Презираю это высшее общество и все, что с ним связано. Раньше я встречалась с этими людьми, но теперь, когда они приезжают в наш дом, прячусь.
– Понимаю.
Как будто не слыша его, Георгия продолжала:
– И не выхожу, пока они не уедут. Этот лорд Ревенскрофт, его толстые губы, липкие руки… Да и другие. Когда они в первый раз приехали… – Она вздрогнула и едва слышно добавила: – Я их ненавижу! Лучше мне умереть, чем опять встретиться с ними!
– Забудьте все, – произнес герцог твердо. – Пусть то, что произошло, не отравляет больше вашу жизнь.
Она доверчиво взглянула на него:
– Вы думаете?…
– Я думаю, это отравляет вашу душу и сердце. Что бы вы ни пережили – а я догадываюсь, что здесь произошло, – забудьте все, как кошмарный сон. Теперь они не посмеют даже пальцем до вас дотронуться. Вы замужем, и ваш муж не даст вас в обиду.
– Да, конечно, – торопливо проговорила Георгия. – Но идет война, а он служит на флоте. Его нет сейчас здесь, и я сама должна о себе позаботиться.
