Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 44
Печально известная статья 121 УК (срок за гомосексуализм) к тому времени давно уж была отменена — и напротив, сие явление стало модным. Будь на месте Александра Островского заурядный адвокат, у него бы опустились руки и все остальное. Но Островский не привык сдаваться и решил обратиться в Мосгорсуд с кассационной жалобой. Всем очевидно, что при обычных обстоятельствах кассационная жалоба была бы отметена Мосгорсудом как необоснованная. Адвокат Островский решил проблему иначе.
С помощью друзей и подруг он незамедлительно собрал Первое торжественное заседание московского клуба лесбиянок, в который заочно была принята знаменитая председатель Мосгорсуда Зоя Ивановна Корнева (она же “Зойка — царица московская”). Зоя Ивановна — человек сталинской закалки, несгибаемой воли: поговаривали, что плакала она в своей жизни дважды. А именно 22 июня 1941 года и второй раз — от выходки адвоката Островского. От имени московского клуба лесбиянок, избравшего нового почетного члена, он направил председательше Мосгорсуда пышные надушенные букеты и самые льстивые поздравления с вышеизложенным обстоятельством, заметив, что само по себе оно не может компрометировать уважаемого судью, учитывая недавнее решение Пресненского суда. А в случае утверждения данного решения Пресненского суда кассационной инстанцией Мосгора можно смело размещать информацию об этом в прессе.
Говорят, что Мосгорсуд, который почти никогда ничего не отменяет из решений нижестоящих судов, на этот раз по каким-то причинам все-таки отменил решение Пресненского районного суда к полному удовольствию Сергея Зенкина. А интеллигентный судья Пресненского райсуда Антон Соколовский был уволен — якобы за волокиту.
Всего через несколько лет Зоя-Ванна-Царица-Московская уйдет на заслуженный отдых, подобрав себе надежную и верную, как ей казалось, смену — своего бессменного секретаря и клевретку Ольгу Егорову. Которая сразу же позабудет о своей благодетельнице, и та умрет в страшной обиде и полном забвении.
Заветы дяди Херсончика Дядя Херсончик — олигарх. все у него есть, и даже морской порт — правда, в Гудауте, не очень большой, но причал крепкий, на четыре катера. В Гудауте дядю Херсончика знают все и очень уважают. Да что там в Гудауте — все от Пицунды до Сухуми знают дядю Херсончика-олигарха.
Еще бы. Это сейчас дядя Херсончик — седой и мудрый орел, а когда он был молодым орлом, он возглавлял ОБХСС по Абхазии. Отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности в организациях и учреждениях государственной торговли, потребительской, промышленной и индивидуальной кооперации, заготовительных органах и сберкассах, а также по борьбе со спекуляцией при МВД. Эта служба и опасна и трудна, особенно в тех местах. Борьба с проклятыми расхитителями социалистической собственности обычно заканчивалась для борцов плачевно: либо они сращивались с расхитителями, либо их с позором изгоняло руководство, которое сращивалось раньше. Карьера же дяди Херсончика была плавна и безоблачна: он руководил ОБХСС восемь лет (а это рекорд) и ушел со службы ввиду ликвидации оной по причине официальной кончины социалистической собственности.
Хорошо сидеть с дядей Херсончиком под пицундской сосной на берегу Черного моря, кушать атван с абыстой, ашвлагун с ачашвой (бульон с мамалыгой и сыр с лепешкой), пить аххьял (кефир) с алахарюа (пастила из инжира) и слушать его рассказы о старом времени. У дяди Херсончика нет врагов — вся Абхазия у него в друзьях. Потому что когда он был молодым орлом, он все равно был мудрым. Потому что в работе своей дядя Херсончик руководствовался двумя принципами: “Никогда не сажай, когда можно не посадить. Никогда не забирай всего”.
На практике это выглядело так: бригада дяди Херсончика приходила к подозреваемому с обыском и находила все, что нужно найти, в основном деньги и золото (все остальное было тогда не в чести и шло по другим статьям УК). Дядя Херсончик делил потенциальный конфискат поровну, на глазок: половину оставлял семье, чтобы было, на что жить и восстанавливать хозяйство, а за вторую половину честно отчитывался перед органами. Подозреваемого уводили — и, если Уголовный кодекс позволял смягчить обвинение, смягчали как могли. Это было справедливо, тем более что речь чаще всего шла о подпольных цеховиках, то есть будущих предпринимателей, втихаря от советской власти пошивавших спортивные костюмы, кроссовки, водолазки и джинсы.
А потому дядя Херсончик сохранил почет и уважение и при новом режиме. Хороший человек.
…Однажды в разговоре со студентами Высшей школы экономики про то, с чего начинался бизнес на территории бывшего Советского Союза, я помянула ОБХСС — один из известных наших предпринимателей с плохой репутацией как раз выходец из этой структуры. Дети слету расшифровали аббревиатуру так: “Отдел безопасности сельского хозяйства Советского Союза”. Ну и славно.
Непокоренный Илюша Жил-был Илюша, и был он с рождения любим, красив и богат. Такое не каждому удается, особенно в советское время, но Илюша смог этого достичь путем рождения в семье известного советского композитора-песенника. Надо сказать, что и песенник был не промах: в свою очередь, сам он был сыном знаменитого члена Союза писателей СССР (одно время он даже возглавлял творческий союз) — нам всем с детства знакомы его проникновенные строки про трудности войны и особенно быта на войне, однако этим произведением его наследие и ограничилось. Тем не менее песню на стихи главы Союза писателей СССР регулярно исполняли на “Голубых огоньках”, ее спел Марк Бернес в прекрасном кинофильме, так что авторские отчисления и прочие материальные активы в виде квартиры на улице Горького и дачи в Переделкино сделали семью не просто богатой, а богатой очень. В перестройку композитор-песенник внезапно расхотел быть советским, передал имущество юному Илюше и отбыл в США, где и преуспел на ниве оживленной творческой коммерции. Илюше было чуть за 20, когда он стал единоличным распорядителем и владельцем всего нажитого непосильным трудом отца и деда материальных и нематериальных активов. Илюше хватило природного ума не объявлять себя официальным советским миллионером, равно как хватило и некоренной национальной добавки в крови, не позволяющей ему запойно гулять с цыганами. В общем, наступивший капитализм не застал Илюшу врасплох, он мудро вкладывал деньги, устанавливал с партнерами предельно циничные отношения и не лез в политику. Одно время он даже поработал в Совете директоров Первого канала, и все это ему ужасно не понравилось: Илюша не любил света софитов и блеска дешевой славы, он больше сорока лет жил на даче в Переделкино, не меняя ни жен, ни квартир — ну, коллекционирует человек английские авто начала века, так за забором же не видно.
В общем, в один прекрасный день Илюшу похитили неизвестные граждане. С целью получения выкупа. За жизнь и здоровье бандиты требовали с Илюши 10 миллионов долларов наличными, которыми, как были прекрасно осведомлены похитители, Илюша обладал. Но Илюша понимал, что пока он торгуется — он живет. И был, конечно, в этом прав. Полгода провел Илюша в плену, полгода жил он, прикованный наручниками к батарее. Несколько раз бандиты выводили его на расстрел, заставляли самому копать себе могилу — но не дрогнул Илюша, ни разу не допустил ошибки, не показал слабости. Не потому, что был Илюша так мужествен и смел, и уж вовсе не потому, что любил деньги больше жизни — конечно, нет: просто умный Илюша играл на свою жизнь, не допуская паники в собственных рядах, — и выиграл. Он сбежал.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 44
