Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 28
Впрочем, чтобы быть действенной, «невидимая рука» Адама Смита обязательно требует рыночной экономики, внутри которой пересекаются совокупные спрос и предложение, чтобы прозрачным образом установить цену и сбалансированный объем. Однако уже в силу своей непрозрачности внебиржевые трансакции несовместимы с реализацией такой экономики.
Что же касается деривативов, торговля которыми часто происходит вне биржи, проблема здесь более глубока. Их цена определяется в основном по сложным формулам или алгоритмам, и поэтому имеет лишь самое отдаленное отношение к спросу и предложению[77]. По мере распространения практики внебиржевых трансакций с деривативами риск становится все менее предсказуемым, все менее измеримым, все менее прозрачным, что не может не сказаться на экономике и обществе.
Мы сталкиваемся, таким образом, с парадоксом: та же самая экономика, что восхваляет предпринимательский дух с присущей ему готовностью идти на риск, параллельно выпустила невиданное до сих пор количество деривативов, называемых также «продукты хеджирования». Эти продукты выпускаются и распространяются в таком объеме, что неизбежно создают системный риск для экономики. Валюты тоже обмениваются большей частью вне биржи. Это самый крупный финансовый рынок в мире с ежедневным объемом, колеблющимся вокруг 5 тыс. млрд долл.
Пари «казино-финансов»
Производные финансовые продукты на деле как раз и призваны создавать возможности для финансовых пари в рамках этого финансового казино. Примеров тому легион. Мы приведем здесь лишь два.
Первый касается кредитных дефолтных свопов. Мы имеем здесь дело с деривативом, позволяющим обладателю застраховаться от риска неуплаты «базовым заемщиком» (reference entity), в качестве которого может выступать компания, страна и т. д. На практике это означает, что если банк ссудил определенную сумму какой-то фирме и опасается по поводу возвращения долга, он может купить CDS, чтобы подстраховать себя от такого исхода. В случае неуплаты банк активизирует CDS, то есть сообщает финансовому институту, у которого он их купил, чтобы тот возместил ему убытки. Если бы реальность полностью соответствовала такому типу процессов, то CDS были бы действительно очень полезны для экономики в качестве страховых продуктов. Но в объяснительных записках, сопровождающих эти продукты, часто появляется одно техническое замечание: оно уточняет, что, чтобы купить договоры по CDS, вовсе не обязательно подвергаться риску «базового заемщика». На практике это означает, что банк может купить CDS, привязанные к данному предприятию[78], даже если он ему не ссуживал денег. Зачем же тогда банку подстраховываться против риска, которому он и не подвергается? Ответ прост: в данном случае речь идет не о страховании, а о пари, в котором ставится на банкротство соответствующего предприятия. В обычной жизни это запрещено. Никто не может застраховать автомобиль, не имея автомобиля. В этом не было бы никакого смысла. Никому не разрешается купить страховку (или десять или сто страховок) на машину соседа в надежде, что тот попадет в аварию, не говоря уже о том, чтобы аварию подстроить! Это было бы и аморально, и безумно с точки зрения экономической, и поэтому такие практики с машинами запрещены. А в финансовой сфере они дозволены и практикуются, как в этом примере с CDS.
Второй пример касается страхования на случай смерти, которое превращается в пари на смерть…[79] Согласно мифу, продав свою душу дьяволу, доктор Фауст получил взамен вечную молодость. Что же сказать о тех, кто пытается разбогатеть, ставя на смерть ближнего? Кому продали душу они? Вопрос этот – ни чисто риторический, ни чисто теоретический, поскольку сегодня, благодаря очередному достижению финансовой изобретательности, стало возможным инвестировать в договоры по страхованию на случай смерти, от которых хотят избавиться их владельцы. В США они действительно могут перепродать свои собственные контракты, которые называются «Life Insurance», либо той же страховой компании, которая их изначально выпустила (что еще логично), либо какому-нибудь банку. Но в этом последнем случае: что это за владельцы, которых может заинтересовать такая перепродажа? Конечно, это пожилые люди: их дети давно стали взрослыми, поэтому эта страховка немного утратила смысл, и эти люди могут скорее предпочесть получить сумму денег, чтобы (успеть) использовать ее. Иногда, в ситуации нужды, такая возможность позволяет им вернуть долги или, например, получить необходимое лечение.
А какие финансовые институты наиболее активны в этой сфере? Это те крупные банки, которые скупают договоры, группируют и диверсифицируют их с целью так называемой секьюритизации[80]. Затем они предлагаются инвесторам. Диверсифицировать риски означает, например, сгруппировать страховки от клиентов, больных раком, и страховки зараженных СПИДом. Как догадался читатель, риск, который нужно диверсифицировать, – это риск (слишком) поздней смерти. В самом деле, если застрахованному придет в голову плохая идея чрезмерно «зажиться», то инвесторы получат предусмотренную сумму в слишком отдаленном будущем.
Возмещение, предлагаемое банком, будет зависеть от следующих факторов: от нынешнего возраста клиента, состояния его здоровья и его имущественно-финансовой ситуации. То есть чем старше человек, чем хуже его здоровье и чем более шатко его экономическое положение, тем больший интерес он представляет для банка! Переменная, наиболее важная в расчете, – это фактор смертности: чем раньше настанет смерть, тем большую выгоду извлечет из нее инвестор.
Два эти примера явно показывают опасности, которые представляют собой пари «казино-финансов». Финансовые продукты, позволяющие ставить на жизнь людей, причем наиболее уязвимых из них, или на разорение компаний или целых стран, как делают CDS, – такие продукты токсичны с точки зрения как человеческой, так и экономической.
Обманчивые структурированные продукты
Так называемые структурированные продукты[81] составляют неотъемлемую часть сделок финансового казино. Их продажа представляет особую выгоду для крупных банков, тогда как у клиентов, которые решают приобрести такого рода продукты, могут возникнуть серьезные проблемы[82]. Рассмотрим это на двух примерах.
BRC (Barrier Reverse Convertible)
Этот продукт связан с купоном завышенного процента, доходящего часто до 8% инвестиций, то есть, например, 8 тыс. франков на исходный капитал в 100 тыс. франков. Прибыли или убытки в капитале определены курсом нескольких акций, часто трех. Если никакая из них не опустится за год ниже какого-то фиксированного уровня («барьера»), владелец этого продукта получает свои 100 тыс. франков. Если же курс одной из акций упадет до этого барьера, владелец всегда получит 8 тыс. франков, но из вложенного капитала сможет получить лишь долю, например, 80 тыс. или 70 тыс. франков. Одним словом, речь идет о сложном рискованном продукте, потому что достаточно вероятно, что хотя бы один из трех курсов упадет и что владелец не сможет воспользоваться их возможным подъемом. Только высокий уровень купона даст ему возможность частичного возмещения. Этот продукт напоминает junk bonds, «гнилые облигации» 1970-х годов, с одной существенной разницей: их рейтингом. Действительно, в отличие от них, этот продукт получил от рейтинговых агентств хорошую оценку, чаще всего A+ или АА, что может вводить клиента в заблуждение. В октябре 2013 года клиенты швейцарского банка Raiffeisen понесли значительные убытки из-за финансового продукта, сходного с BRC. Они были вызваны падением акций одной из компаний (Zürich Insurance Group), образующих общую корзину. Это падение произошло в самом конце дня установленного периода, и цена акции внезапно упала ниже критического «барьера». Клиенты, которые решают приобрести такие структурированные продукты, подвергают себя риску манипуляций ценами или курсами, присущему данному типу продуктов.
Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 28
