– Инспектор Фишер, ваш ордер – не более чем фарс, и вы понимаете это так же хорошо, как и я. Если бы вы полностью выполнили все его пункты…
– Но я не выполнил, – отрезал я. – И на случай, если ваш телефон снабжен Подслушником, я не буду подтверждать ваше мнение относительно данного ордера. Он составлен должным образом и на законном основании, из-за вреда, который Девонширская свалка наносит окружающей среде. И уж конечно, вы, сэр, обязаны признать, что изучение документов свалки – вовсе не лишняя мера, особенно если учесть резкое возрастание случаев врожденных дефектов у детей в ее окрестностях.
– Я отрицаю, что Консорциум Землепользования в какой-либо мере несет ответственность за эту статистическую погрешность, – заявил Дилл, чего я, впрочем, и ожидал.
Я решил надавить на него.
– Будете ли вы отрицать необходимость расследования?
Адвокат медлил с ответом, и я нажал на него сильнее:
– Или вы не согласны с тем, что АЗОС имеет право изучать записи с целью оценить возможную угрозу безопасности общества?
Все знают, что бесполезно ожидать от юриста прямых ответов. Дилл обрушил на меня пятиминутный монолог. Нет, он не спорил с тем, что мы имеем право на проведение расследования, но отрицал то, что свалка (он умудрился ни разу не назвать ее свалкой) должна хоть в какой-то мере нести ответственность вообще за что-либо. Она не несет ответственности даже за тень, которую отбрасывает ее забор, говорил он, не переставая сетовать на чрезмерность полномочий моего ордера.
Максимум Руаллах выдал мне слишком мощное оружие. С таким же успехом можно прибегать к некромантии для того, чтобы заставить кого-то завязывать вам шнурки. Я сказал:
– Адвокат, позвольте снова спросить вас: вы считаете, что изъятие мною этих документов в какой-либо степени неправомерно?
? ответ я получил еще одно наставление, смысл которого сводился к слову «нет».
– Я хочу, чтобы вы поняли: Девонширский Консорциум Землепользования ни при каких обстоятельствах не намерен мириться с тем, что вы пользуетесь таким возмутительным ордером, чтобы копаться в наших записях, – закончил Дилл.
– Понимаю ваше беспокойство, – сказал я, и он сразу поутих. Наконец он бросил трубку, а я вновь засел за не стоящий выеденного яйца доклад. Я уже начал показывать его конторскому духу, когда телефон взвыл снова.
Пробормотав пару слов, которые, надеюсь, не услышал никто (и Никто), я снял трубку. Оказалось, это Тони Судакис.
– Я просто хотел предупредить вас, что наши клиенты не слишком обрадовались, когда узнали, что я отдал вам вчера наши записи.
– Откровенно говоря, они уже доложили мне об этом. – Я рассказал ему о телефонном звонке адвоката консорциума. – Надеюсь, у вас не будет из-за меня неприятностей?
– Ничего, переживу, – отмахнулся Судакис. – Чего-чего, а противодействия закону они от меня не добьются. И все же, если вы перегнете палку с этим ордером, могут возникнуть осложнения.
– Понимаю. – Интересно, откуда все-таки взялся этот странный управляющий? Презрительные интонации, с какими Судакис отзывался о своем начальстве, навели меня на мысль, что он опять активизировал свой амулет, но суть сказанного не слишком отличалось от нападок Дилла. Я решил чуточку надавить на Судакиса, как уже пытался надавить на Дилла.
– У вас ведь нет там ничего страшного? Но Судакис не поддавался.
– О, Перкунас, нет! – воскликнул он, помянув незнакомое мне божество. – Дела идут отлично… если не считать ваших возмутительных выходок.
– Поверьте, мне это нравится не больше, чем вам, – сказал я. – Но проблема существует, и мы должны ее решить.
– Ага, понимаю! – Он вдруг заторопился: – Послушайте, мне нужно идти. Пока.
Значит, все-таки активизировал свой амулет, а теперь его действие кончилось.
Я достал с полки «Справочник по черной магии и метафизике»: кто такой Перкунас? Оказалось, литовский бог грома. Интересно, фамилия Судакис тоже литовская? Вот этого я не знал. Я читал, что литовцы чуть ли не последними в Европе приняли христианство, и многие из них сохранили дружеские отношения со своими старыми богами. Похоже. Тони Судакис как раз из таких.
С трудом я засунул справочник на полку. Если в него заглядывать почаще, можно накачать мускулы, как у олимпийского чемпиона. Прицепите два тома на палку – и получится отличная штанга.
Не успел я в третий раз приняться за отчет, как телефон снова ожил. Не приказать ли бесенку ответить, что меня нет? Однако чувство долга победило. Мгновение спустя пожалел об этом.
– Инспектор Фишер? Рада познакомиться. Эти Колин Пфейффер, юрист Девонширского Консорциума.
– Да? – произнес я без всякого энтузиазма.
– Инспектор Фишер, мне сообщили, что вы исследуете остаточные продукты магии, которые «Демондина» отправляет в Девонширское хранилище.
– В числе прочих. Позвольте поинтересоваться, кто рассказал вам об этом? – Конечно, я понимал, что ни один адвокат не станет отвечать на подобные вопросы. Думаю, один из членов консорциума, сваливающего там свои отходы. Поразительно, что звонки начались с раннего утра, едва я приступил к расследованию.
Как любой опытный адвокат, миссис Пфейффер гораздо больше любила задавать вопросы, нежели отвечать на них. Она продолжала так, словно не расслышала моих слов:
– Я хочу, чтобы вы обратили внимание на два момента, вызывающие беспокойство правления «Демондины», инспектор Фишер. Во-первых, как вы, наверное, понимаете, информация об отходах может быть использована нашими конкурентами. Во-вторых, большая часть нашей работы связана с оборонной промышленностью. Часть информации, которой вы располагаете, может привлечь внимание иностранных государств. Эти соображения диктуют соответствующий уровень секретности.
– Спасибо, что выразили свою озабоченность, адвокат, – сказал я. – У меня никогда не было причин сомневаться в надежности нашей службы безопасности. Пергаменты, о которых вы упомянули, не выйдут за пределы моего кабинета.
– Вы меня успокоили, – ответила Пфейффер. – Могу я надеяться, что ваше отношение к проблеме не изменится, и уведомить об этом наших юристов и официальных лиц?
Такой невинный вопрос и такой зубастый!
– Будьте уверены, я сделаю все, что в моих силах, чтобы уберечь ваши пергамента от огласки. В настоящий момент большего обещать не могу.
– Ваш ответ меня не вполне удовлетворяет, – заявила она. «Ох», – подумал я.
– Адвокат, боюсь, на данный момент я не могу более ничего обещать вам. У меня – свои обязанности и свой долг перед государством.
И пусть теперь попробует возразить.
Мой телефонный бесенок передал вздох. Похоже, я не единственный, кто считает сегодняшний день паршивым.
– Я передам ваши слова, инспектор Фишер. Спасибо, что уделили мне время, – сказала Колин Пфейффер.
