— Да, у меня добрые вести. Они считают Иисуса одним из израильских праведников и согласны похоронить его на одном из своих кладбищ. Но перенести тело можно не раньше, чем протрубят в рог, возвещая окончание Пасхи. Ты же знаешь, ессеи неукоснительно соблюдают ритуалы и ни за что не прикоснутся к мертвому телу, пока праздники не закончатся.
Домохозяин отозвался не сразу. Сперва помолчал, глядя на Петра в упор. Потом ответил:
— Понятия не имею. Этого они мне не сказали. «А когда скажут, ты об этом не узнаешь. Ни за что».
17
Отец Нил осторожно прикрыл дверь библиотеки. Много лет он многие годы посещал ее беспрепятственно, но, когда учредили схоластикат, замки были заменены, и последние четыре года вход в эту часть северного крыла для него был закрыт.
Он почувствовал знакомый запах, и ему показалось, будто здесь все по-прежнему. Сколько раз он, бывало, заходил в хранилище, чтобы прихватить к себе в келью новую книгу! И каждый раз это было похоже на обретение нового друга, начало новой беседы. Книги всецело, безраздельно преданны тому, кто ищет в них ответы на свои вопросы тактично, но настойчиво. А отец Нил был чрезвычайно упорен в поисках истины.
Он, выросший среди материалистов, почитавших лишь благополучие и успех, однажды увидел впереди свет. Как это случилось, он уже не помнил. Но именно тогда он понял, что мир — это не только то, что мы просто видим, слышим и осязаем. В душе его зародилось желание постигнуть то, что за гранью видимого, ведь этот путь стоит того, чтобы потратить на него всю жизнь.
С тех пор отцу Нилу стало казаться, что в этом и заключается единственный смысл бытия, достойный свободного человека. А поиски незримого казались ему единственным занятием, не подвластным никакому давлению извне.
Входя в библиотеку северного крыла, он еще не понимал, как глубоко заблуждался. Ведь ему пришлось обманом проникнуть сюда, а его единственный друг в аббатстве погиб, возможно, лишь потому, что бывал здесь слишком часто.
Перед ним тянулись ряды книг, хранящих историю всего человечества.
— Книги не предлагают готовых знаний, — говаривал отец Андрей. — Они дают лишь пищу для размышлений. Ваше дело добыть из книг то, что вам необходимо и переосмыслить прочитанное. Я много учился, отец Нил, а узнал так мало. Не отклоняйтесь с пути: вы хотите постичь тайну самого Господа, а разгадка существует по ту сторону слов. Книги будут уводить вас от цели, заставят метаться из стороны в сторону, если вы не сумеете подчинить себе слова и образы, содержащиеся в них. В этих книгах есть все, но для большинства это не больше, чем разбросанные в беспорядке камни. Вам нужно построить из них здание. Только будьте осмотрительны: не всякая архитектура приемлема, многие решения недопустимы. Пока вы остаетесь в рамках того, что признано идеологически корректным, проблем не будет. Если вы станете повторять то, что уже было сказано до вас, и строить так, как строили веками, вас будут превозносить. Но если из тех же камней вы построите что-то новое, тогда берегитесь…
Вот и первый стеллаж — XX век. Библиотекарь послевоенной поры — ныне он покоится на кладбище — не слишком строго следовал традиционной классификации Дьюи[4], он расставлял книги в хронологическом порядке, что было удобнее для монахов. Стеллажи, что интересовали отца Нила, находились в самом дальнем конце помещения. Пройдя туда, он остановился в изумлении.
Еще четыре года назад для материалов по I веку хватало двух стеллажей, а расставлены они были по географическому принципу — имелись разделы, посвященные Палестине, другим регионам Среднего Востока, латинскому и греческому Западу… Теперь здесь уже было полдюжины стеллажей, два из них почти полностью занимал палестинский раздел! Он наконец нашел то, что тщетно разыскивал в единственно доступной ему библиотеке западного крыла, — древние мидрашим: сборники толкований скрижалей времен фарисеев, псалмы и вероучительные книги, не вошедшие ни в Ветхий, ни в Новый Завет…
Пройдя еще несколько шагов, он остановился перед стеллажом с этикеткой «Кумран». Начал было перебирать книги, но внезапно замер, наткнувшись на толстый том между изданиями рукописей Мертвого моря. И имени автора или издателя на корешке не было, только три буквы, написанные рукой отца Андрея: «М.М.М.».
С бьющимся сердцем отец Нил вытащил книгу. «М.М.М.» — те самые буквы, что были в предсмертной записке отца Андрея!
В тусклом свете лампы он открыл то, что принял сначала за книгу. Но нет, это была пачка сброшюрованных ксерокопий. Отец Нил сразу узнал характерную каллиграфию рукописей Мертвого моря. Вот, стало быть, что значили эти три загадочные «М»: просто-напросто «Манускрипты Мертвого моря»… Откуда взялись эти тексты?
На первой странице, внизу, он с трудом разобрал выцветший штамп; «Хантинтонгская библиотека, Сан-Марино, Калифорния». Из Америки, значит!
Ну да, однажды отец Андрей сказал, понизив голос, хотя дверь его кабинета была закрыта:
— Манускрипты Мертвого моря были найдены как раз перед образованием государства Израиль, в 1947–1948 годах. В той неразберихе все спешили купить, а то и украсть как можно больше этих свитков, которые, как предполагалось, могут произвести революцию в христианском миропонимании. Изрядное их количество заполучили американцы. Потом международная редакция, которой была поручена публикация найденных текстов, совершила поистине невозможное, лишь бы задержать их выход в свет. Вот тогда-то Хантинтонгская библиотека и решила опубликовать все, что находилось в ее фондах, в виде ксерокопий и распространить их среди специалистов. Надеюсь, — лукавая улыбка озарила лицо библиотекаря, — и мы сможем раздобыть экземпляр. Это самиздат, как в советские времена, приходится распространять тексты из-под полы!
— Почему так получается, отец Андрей? Кто препятствует изданию этих манускриптов? И почему боятся их огласки?
Но тут, как это уже бывало во время их разговоров, отец Андрей смущенно замолк. И потом перевел разговор на другую тему.
С минуту отец Нил колебался, вообще-то он не должен был выносить из библиотеки эти тексты. Всякий раз, когда монах берет с полки книгу, он обязан оставить вместо нее листок с подписью и датой. Такая система позволяет избегать утери книг и дает возможность следить за тем, что читают монахи. С некоторых пор такой контроль весьма ужесточился, и отец Нил об этом знал.
Он быстро решился: «Преемник отца Андрея еще не назначен. Маловероятно, что кто-нибудь заметит исчезновение книги всего на одну ночь».
Словно вор, он прокрался к выходу, прижимая к груди добычу, и выскользнул за дверь. Коридор северного крыла по-прежнему был пуст.
В его распоряжении была только одна ночь.
А в исторической библиотеке на месте изъятой книги осталось пустое место. Это означало, что кто-то из монахов нарушил устав аббатства Сен-Мартен.
