— О Боже! — пробормотала Эстелла, прикрыв рот рукой, и в ту же секунду почувствовала тошноту.
Желудок был пуст, поэтому все ограничилось лишь болезненными позывами.
Мерфи молча ждал, пока молодая женщина придет в себя, все более укрепляясь в мысли, что с таким слабым здоровьем дельного ветеринара быть не может.
— Добро пожаловать в Кенгуру-кроссинг! — сказал он, когда Эстелла перевела дух. — Теперь вы понимаете, почему у нашего городка такое название[2]?
Эстелла Лофорд выпрямилась. Ей показалось, что вся кровь отхлынула от ее лица. Конечно, не есть целый день было просто глупо, к тому же следовало пить больше жидкости, поскольку из-за жары у нее явно произошло обезвоживание организма.
— Мне… мне нужно присесть… — едва выговорила молодая женщина.
— Что? Что вы сказали? — переспросил Майкл.
Почувствовав, что она вот-вот потеряет сознание, Эстелла повернулась к Мерфи и протянула к нему руки. Майкл успел подхватить молодую женщину до того, как она рухнула на землю.
— Замечательно! — сказал пилот, взяв Эстеллу на руки. — Нашему ветеринару нужен врач.
Глава 5
Эстелла Лофорд открыла глаза и осмотрелась. Она находилась в скудно обставленной комнате, освещенной мягким светом керосиновой лампы. Слева от себя молодая женщина увидела открытое окно, а за ним — мириады звезд в черном-пречерном небе. Эстелла никогда в жизни не видела такого захватывающего зрелища, и несколько минут с восторгом смотрела в ночь. Но звезды на небе напомнили ей о времени, и англичанка с испугом подумала, что совершенно не помнит, что происходило в те несколько часов, которые, судя по всему, прошли после посадки «сессны» в Кенгуру-кроссинг.
Несмотря на то, что наступила ночь, прохладнее не стало, и даже слабый ветерок не шевелил занавески на окне. Эстелла лежала на железной кровати, до пояса укрытая простыней. На ней была ночная хлопчатобумажная рубашка без рукавов, которая едва закрывала колени. Молодая женщина попыталась сесть, но голова закружилась, и она снова упала на подушку.
Оглядев комнату, Эстелла постаралась понять, как она здесь оказалась. Последнее, что осталось в ее памяти, — они с Майклом Мерфи стоят рядом с «сессной» на полосе, усеянной обезображенными останками кенгуру. Мысль о жаре, мухах и страшной посадке заставила молодую женщину вздрогнуть при воспоминании о том, как отвратительно она себя чувствовала. Эстелла решила, что находится в доме Росса Купера и что переодел ее Майкл Мерфи. «О Боже!» — подумала она, представив себе эту картину.
Какой-то шум справа вывел Эстеллу из оцепенения. Оглянувшись, она увидела, как открылась дверь и к ней шагнула улыбающаяся девушка.
— Вы очнулись, миссис Лофорд! Я уж думала, что вы никогда не проснетесь.
Эстелла посмотрела на незнакомку вопросительно.
Девушка оказалась аборигенкой. До этого Эстелла никогда не видела коренных жителей Австралии и сейчас почувствовала интерес. На вид ей было не больше восемнадцати или девятнадцати лет. Одета в форму медсестры. Наряд не был безукоризненным, но его завершала белая медицинская шапочка. Темная кожа девушки блестела, а черные глаза, казалось, сияли в мягком свете керосиновой лампы. Нагнувшись к Эстелле, она поправила ее подушку.
Молодая женщина, наконец, оправилась от удивления.
— Вы медсестра?
Эстелла понятия не имела, что эта девушка давно привыкла к подобной реакции и что пациенты часто принимали ее за нянечку — человека, выполняющего в больнице всю неприятную работу.
— Да, миссис Лофорд, я медсестра. Меня зовут Кайли.
— Кайли… Извините… я просто не ожидала увидеть медсестру. Думала… думала, что я в другом месте.
Кайли посмотрела на Эстеллу с пониманием. Она знала, что пациентка еще не совсем пришла в себя.
— Никогда раньше не слышала такого имени… Кайли, — повторила Эстелла.
— На нашем языке «кайли» означает «бумеранг». Мама сказала, что назвала меня Кайли, чтобы я всегда к ней возвращалась, как бумеранг, — девушка рассмеялась. — Как вы себя чувствуете, миссис Лофорд? Вам уже лучше?
— Со мной все в порядке. И, пожалуйста, зовите меня Эстелла.
— Хорошо. Эстелла, вы помните, как потеряли сознание на Аделаида-стрит? — Кайли взяла ее запястье, чтобы посчитать пульс.
— Вы хотите сказать — на взлетно-посадочной полосе?
— Это одно и то же, — улыбнулась Кайли.
При этих словах Эстелла подумала, что она не сразу привыкнет к городу, который настолько сильно отличается от Лондона с точки зрения таких простых понятий, как настоящие улицы, дома и магазины. Ей показалось невероятным, что пыльную грунтовую дорогу можно назвать улицей, да еще дать ей такое звучное имя.
— Я смутно помню, как у меня закружилась голова. Но уверена, что это произошло из-за жары. А где я сейчас?
— Вы в больнице.
— Настоящая больница… в Кенгуру-кроссинг?
— Да, мэм. Это здание было построено еще в конце прошлого века, хотя тогда оно было гостиницей «Королевская».
— Гостиницей! Эта больница… была гостиницей?
Сие показалось Эстелле Лофорд очень странным, но ей тут же пришла в голову не очень приятная мысль, что для Кенгуру-кроссинг это самое обычное дело.
— Да, мэм. Правительство купило здание гостиницы «Королевская» и организовало здесь одну из баз для аэромедицинской службы «Летающий доктор».
— А как… как я сюда попала… и кто меня раздел?
— Вас принес Майкл Мерфи, — улыбнулась медсестра, — а раздела я.
— Надеюсь, не у него на глазах…
Думая, что пациентка шутит, Кайли рассмеялась, отрицательно покачав головой.
Эстелла посмотрела на свою ночную рубашку. Когда Кайли отпустила ее запястье, чтобы записать данные в карточку, молодая женщина смущенно попыталась натянуть рубашку на колени.
— Знаю, что эта рубашка не очень симпатичная и немного вам коротка, но другой у нас нет. Наша больница содержится за счет благотворителей, и я даже не помню, когда мы последний раз что-нибудь получали, — Кайли налила из графина, стоявшего на тумбочке около кровати, воду в стакан и протянула его Эстелле.
— Вам нужно побольше пить, мэм, потому что организм обезвожен. Я сейчас принесу что-нибудь поесть.
Кайли подошла к окну и задернула занавески, но к Эстелле хотелось видеть ночное небо.
— Вы не могли бы оставить окно открытым? — спросила она. — Здесь совсем нечем дышать. И потом, мне так нравится смотреть на звезды…
— Я бы с удовольствием, но вас живьем съедят проклятые комары, мэм.
