Пусть нет воды в пробитой фляжке. Идем мы в горы, не спеша. И под десантною тельняшкой Бессмертна русская душа.
Золотые слова из старой афганской песни. Именно бессмертная душа воина толкает нас на самопожертвования, на лишения, на риск за гранью возможного. И раненых у нас бросать не принято. И бывают такие ситуации, когда эта самая душа толкает на совершенно нерациональные поступки. Дело в том, что русский воин настроен не просто на выполнение боевой задачи, а на победу. А победа – сакральное понятие. Это прежде всего торжество духа. И нам порой ради высшей справедливости приходится забывать о прагматизме.
Вот один из таких нерациональных поступков мне и предстояло совершить. Нам однозначно приказано не высовываться и ждать. Но это значило допустить массовую резню мирного населения. И кто мы будем после этого?
Скорее всего, ни один британский или американский командир группы спецназа не пошел бы на такое. Вот они истинные прагматики. Выполняют свою работу как добросовестные заинструктированные клерки – от «А» до «Я». И поэтому никогда не будут победителями. А будут лишь людьми, достигшими поставленных целей.
Примерно такую речь, только попроще, я толкнул своим подчиненным. И спросил:
– Я прав?
В таких ситуациях я выслушивал мнение всей группы.
– Посчитаться с бородатыми – святое дело, – сказал Князь. – Им пора начать по счетам платить. Вот сегодня пусть и ответят за ту расстрелянную икону в монастыре.
– Их надо убить, – согласился Бек.
– Да плевое дело, – кивнул Рад. – Почикаем бородатых – и под трибунал за невыполнение приказа.
– Ты против? – спросил я.
– Я? Конечно, за… А сейчас штрафные батальоны есть, командир?
– Нет. Но для тебя создадут.
– Уничтожить, – сжал кулак Утес.
Ясно. Значит, я прав, а на меня вовсе не накатила интеллигентская рефлексия из старых времен, когда я был еще гражданским и наивным. Это веление судьбы.
Из рассказа Зейдара следовало, что ближе к вечеру в город Шаххат с гор свалилась банда в количестве пятнадцати человек. Старые знакомые, которые уже наводили там порядок, проредив местное население и уничтожив монастырь, теперь объявили, что пришли наказать местных за неисполнение их воли. Мол, было повеление бросить мертвых монахов на съедение псам, а местные их похоронили, за что подлежат справедливой каре.
– Будут чинить суд. А потом казнь, – руки у Зейдара дрожали. – Там мои земляки. Родственники… Потом будет грабеж.
– Для этого и пришли, – кивнул Князь.
– Их жажда крови ненасытна. Они убьют очень многих. Монахов хоронили два десятка человек, и бандитам донесли их имена. Кто-то злой и подлый сообщает им все, что происходит в Шаххате.
Ну что же, нормальный подход – на занятых территориях приобрести агентуру и по получаемой информации казнить и миловать. Басмачи быстро учатся разделять и властвовать.
– Они могут заявиться сюда? – спросил я.
– Надеюсь, что нет, – покачал головой Зейдар. – Им будет что пограбить в городе. До меня они еще ни разу не добирались.
– Когда-нибудь их информаторы сообщат, что на твоей ферме есть чем поживиться, – произнес Князь, поднимая брошенный мотоцикл и прислоняя его к стене. – И тебя обвинят в том, что, будучи муллой, ты сбивал с пути истинного правоверных, искажая свет учения Пророка.
– Может быть, – вздохнул Зейдар. – Как же легко быть правым, когда у тебя автомат!
– Ну что, – сказал я. – По машинам.
