Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
Однако в случае с младенцами и их родителями все меняется. Для ребенка, если мать вышла в другую комнату – это уже разлучение, потому что он не знает, куда именно она ушла. На то, чтобы понять, что мама всего лишь в соседней комнате, а вовсе не исчезла, у него уйдет несколько лет. И масштаб для детей совершенно иной: минуты кажутся часами, несколько часов кажутся днями или даже месяцами, а пара метров – многими километрами.
Теперь вы понимаете, почему ваш малыш начинает плакать, стоит вам выйти из комнаты или уйти на работу; почему, побывав в больнице, он чаще просит вас обнять его, требует больше внимания; почему после целого дня в детском саду требует, чтобы вы выслушали его путаный рассказ обо всем, что он там делал, и просит купить ему игрушку?
Иногда дети просят купить им конфету, мороженое или игрушку, просто потому что им этого хочется. Я, конечно, не хочу сказать, что нужно покупать детям все, что им хочется, – это зависит от ваших финансовых возможностей, от особенностей рациона ребенка (то есть сколько он съедает конфет или мороженых в неделю), от того, сколько у него уже есть игрушек и как часто он с ними играет. Я хочу сказать, что, если уж вы отказываете ребенку в его просьбе, пусть это хотя бы будет по какой-то разумной причине (потому что у него и так уже слишком много игрушек, потому что игрушка слишком дорогая или потому что сладкое вредно для зубов) – а не просто оттого, что вы хотите заставить его «научиться терпеть». Не говорите ребенку «нет» просто из вредности.
Но бывает и так, что дети требуют конфет или игрушек, чтобы на них обратили внимание. Если, забирая дочь из школы, вы не особенно внимательно слушаете то, что она сбивчиво пытается вам рассказать о своем дне, а вместо этого настойчиво ее поправляете; если не спешите обнять и поцеловать ее или даже ведете себя враждебно («Посмотри на свои руки! Ты что, не могла их перед выходом вымыть? А что с твоей новой юбкой? И с пуговицами на переднике! Мне что, по-твоему, делать нечего – целыми днями их обратно пришивать?!»), она скорее всего станет требовать все, что только увидит в витрине первого же попавшегося ей магазина. Она будет требовать, чтобы вы доказали ей свою любовь. Требовать ошибочно, потому что подлинную любовь доказывают уважением, общением и пониманием, а не сувенирами и сладостями.
Некоторым родителям сложно устоять перед искушением дать ребенку это ложное доказательство своей любви в виде материальных благ. Все-таки время – деньги, а в сутках его только 24 часа. Если деньги есть, «дешевле» купить дочке ходящую и говорящую куклу, чем по часу в день самим играть с ней в самые обычные. Именно так мы и «портим» своих детей – учим ценить материальные блага выше людей. Их не просто накопление дорогих вещей портит – у детей богатых родителей игрушек всегда больше, но при этом у некоторых бедняков дети
вырастают испорченными, а у некоторых богачей – нет. «Испортить» – значит ровно то, что значит само это слово: недодать ребенку необходимого количества любви, нежности, уважения и внимания. Нельзя испортить ребенка, уделяя ему много внимания, обнимая его, утешая и играя с ним.
Как я уже говорил, если по воскресеньям вы с мужем сталкиваетесь в коридоре, вам не нужно приветствовать друг друга, потому что вы не разлучались. Но если супруги все воскресенье напролет ни разу не заговорят, не взглянут друг на друга, не поцелуются и не обнимутся, разве вы не подумаете, что они на уже грани развода? Даже если люди постоянно находятся рядом друг другом, те, кого связывают эмоциональные отношения, нуждаются в том, чтобы периодически делать что-то вместе. Если вы об этом забываете, ребенок вам напомнит.
Он не хочет в детский сад
Во многих повседневных ситуациях разлучения наблюдается эффект, сходный с тем, что описывал доктор Боулби, но и матери, и специалисты продолжают неверно интерпретировать факты. Вот как описывает реакцию своего сына на разлуку Сюзанна:
На прошлой неделе Рамон впервые пошел в детский сад. Ему почти два годика, и раньше я его в детский сад никогда не отдавала, ну если не считать пары месяцев в прошлом году… Проблема в том, что, с тех пор как он пошел в садик – со второго дня, если точнее, – он начал меня самым бесстыдным образом шантажировать. И то, как он давит на эмоции, меня немало утомляет. Просыпается он всегда в хорошем настроении, ест свой завтрак, смотрит мультики, и вдруг заводит: «Мама, садик – плохо, мама, садик – плохо…» И так может по полчаса ныть – естественно, с соответствующим печальным выражением лица. По дороге он себя ведет нормально, но вот когда уже видит детский сад, начинается главное представление: «Мама ходить, мама красивая, мама, садик – плохо, мама, поцелуй, мама, обними, мама, дома спать…» – и естественно, с крокодиловыми слезами и трагическим лицом. Когда воспитательница берет его на руки, он, бедняжка, начинает орать как резаный. Он меня саму едва до слез не доводит. Я потом себя просто ужасно чувствую, просто кошмарно. Я все думаю, правильно ли я поступаю. Я считаю, что правильно: мне ведь надо искать себе работу, а садик ему пойдет на пользу (он такие сцены уже целую неделю каждый день закатывает). Вот я однажды и решила днем заглянуть к нему, утешить бедняжку. И что бы вы думали, я там увидела? Сидит себе, довольный, играет с другими детьми. И личико не припухлое, значит, особо не плакал. Но стоило ему меня увидать, он опять за свое (хотя на этот раз уже без слез): «Мама хорошая, мама, домой, мама, садик – плохо…». А воспитательница смеется, говорит, что он за весь день ни разу не заплакал, и стоило мне уйти, сразу успокоился, только спросил: «Где мама?» И так каждый день. А дома по вечерам он себя ведет просто ужасно. Все время хочет быть только со мной, даже в туалет меня не отпускает – плачет под дверью, зовет. Ночью, если просыпается, а приходит к нему папа, говорит, что хочет маму. И в магазин мне его приходится с собой брать…
Рамон демонстрирует несколько типичных для ситуаций разлучения реакций: виснет на матери и постоянно требует ее внимания, в садике ведет себя внешне спокойно и послушно, а дома же утрачивает самоконтроль. Судя по всему, в том, что он «притворяется», его мать убеждает именно то обстоятельство, что в самом садике он не плачет. Что он должен делать, чтобы она поверила в реальность его страданий – целыми днями там рыдать? Плакать целый день все равно невозможно. Люди перед лицом ужасных испытаний и лишений обычно немного плачут, а затем берут себя в руки. Никто не плачет безостановочно – ни на похоронах, ни в больницах, ни в тюрьмах, ни в концентрационных лагерях. Тот факт, что мы в какой-то момент перестаем плакать и даже напускаем на себя решительный вид, пытаемся отважно взглянуть в глаза неприятностям, не означает, что мы не страдаем.
Как уже было сказано выше, в возрасте до трех лет от разлуки с матерями больше страдают именно те дети, чьи отношения с ними крепки. Показательная реакция Рамона демонстрирует, что он очень любит свою маму и что она всегда хорошо с ним обращалась. Как жаль, что сама Сюзанна этого не понимает!
Вся трагичность этой ситуации заключается в том, что непонимание матери может только усугубить страдания ребенка. Не будем обманываться: идеальным вариантом было бы подождать еще несколько месяцев и только потом уже отдавать ребенка в детский сад. Но это не всегда возможно; Сюзанне нужно искать работу, и у нее не было иного выхода, кроме как отдать сына в садик. Нет, это еще не конец света; это всего лишь кратковременное разлучение, которое возможно компенсировать. Рамон сам показывает матери, как это сделать, как исцелить нанесенную ему рану: он хочет, чтобы она проводила вечера с ним, приходила к нему ночью, когда он зовет (подозреваю, что он наверняка был бы рад спать в ее кровати), брала с собой в магазин и почаще его обнимала и целовала. Сюзанна с радостью дала бы ему все это и сама бы от этого почувствовала себя гораздо лучше, потому что ее собственную рану, нанесенную разлукой, это бы тоже исцелило. Но воспитательница в садике (якобы профессиональный педагог) оказалась неспособна распознать в таком возрасте признаки разлучения и высмеяла страдания мальчика. Сюзанна же, к сожалению, выбрала противоположную стратегию: вместо того чтобы признать, что ее ребенок реально страдает, вместо того чтобы одарить его вниманием, а злиться на систему, которая заставляет мать с двухлетним ребенком искать работу, она пытается убедить себя в том, что ее сын притворяется, что его слезы ненастоящие. Теперь она злится на сына, обвиняет его в шантаже и игре на эмоциях. Как же им теперь сохранить отношения и восстановить потерянную близость?
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
