Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
– Хорошее место. Мы будем прятаться здесь? Всё равно убьют…
* * *
Тимофей подмял её под себя. Небо над деревней Скоморохово ревело сотнями моторов. Земля вокруг них вздымалась подобно океанским валам, раскачиваясь, баюкала их. Вера была податлива, как тряпичная кукла.
– Костя, Костя, – звала она. – Ты же живой, мой мальчик. Обними меня покрепче. Я виновата, я предала венчальную клятву. Виной всему – проклятая гордыня. Обними меня покрепче, Костя!
Тимофей кусал её за шею, а она была такой жалкой. Смотрела на него широко раскрытыми, чужими глазами. Осколки с омерзительным свистом секли валежник у них над головами.
– Прости меня, Костя, – произнесла она в последний раз. Стало тихо: ни её голоска, ни рева моторов. Ничего.
Вера оттолкнула его, села, оправила одежду.
– Ну что же, надо выбираться. Похоже, они улетели.
– Мне обидно, – буркнул Тимофей. – Ты называла меня именем мужа. Зачем так унижать! Я офицер, орденоносец, а ты…
– Мы постоянно грешим. Чего уж там! Война попутала все имена, и теперь мы просто люди. Смертные твари без смысла и без имен.
– Может быть, ты без смысла, но не я! – Он полез прочь из воронки.
Вера следовала за ним, задорно хохоча. Она даже не стала осматривать березняк. Так и побежала к самолетам, перебираясь через воронки и кучи бурелома. Они всё рассчитали верно. Дубраву немцы бомбить не стали. Наверно, пожадничали.
– Осторожно, Вера! – неужели это он кричит?
Он, Тимофей Ильин, стал осторожным! Ведь он не думал об опасности, когда поднимал в воздух свой украшенный звездной россыпью, ТБ-3. Он и его звено – всего пять бомбардировщиков – барражировали на малых скоростях, вываливая смертоносный груз на коммуникации западнее Смоленска. Летали на малых высотах, без прикрытия и нередко возвращались на базу вовсе без потерь, ухитрялись выживать. Сажали огромные самолеты на изувеченную воронками взлетно-посадочную полосу. Они не утратили отвагу, когда расположение их полка, аэродром, технические службы, склады – всё сравняли с землей эскадрильи юнкерсов. Теперь и это летное поле на берегу речки Тьма пашут немецкие авиабомбы.
Тимофей тряхнул головой. Ему вдруг почудилось, будто он снова слышит голоса немецких асов.
* * *
Это случилось в тот день, когда погиб их «Ледокол». Давно, недавно ли? Лающие голоса летчиков люфтваффе и теперь молотами стучат в его голове. Мир изменился с тех пор, как он услышал эти голоса. Он поднял трофейный «Мессершмитт-109» с аэродрома под Смоленском, кажется, с месяц назад. Он хорошо помнил тот трофейный самолет – наследие плененного аса: желтоносый, охвостье испещрено абшуцбалкенами – черными «гробиками», символизирующими сбитые самолеты. Над ними венок с орденской лентой и цифра «сто». На боку, рядом с крестом свастики, – зеленое сердечко. Тимофей получил задание провести разведку. В тот день он кружил над вражескими позициями. С километровой высоты он рассматривал запруженные вражескими войсками дороги. Бесконечные железные колонны. Порой он отваживался на рискованное снижение, с немалым трудом преодолевая соблазн ударить из обоих пулеметов. Он пытался определить численность войск. Он был сосредоточен, пока не заговорила рация.
– Was ist mit dem fünften?[4] – тявкнул первый голос, задорный, молодой.
– Es ist in Ordnung, Chef. Ich sehe die Kuppel. Das russische Kirche. Wir gingen für ein Ziel,[5] – отозвался другой немец.
Этот выговаривал слова немецкой речи так странно, что Тимофей едва разбирал смысл фраз. Он уже развернул свой «Ме» носом к востоку. Неясная, плохо осознаваемая тревога зашевелилась под солнечным сплетением. Вера называла это дурным предчувствием. Впрочем, прислушиваясь к переговорам немецких летчиков, Тимофей думал не о Вере, а о той, другой, девочке с Нагорного поселка. О Ксении. Она в совершенстве владела немецким языком. Она упоминала о диалектах немецкого. И вот теперь он слышит те самые разные диалекты. Ах, Ксения! Он ведь не хотел её обижать, но вышло так, как вышло.
– Ишь растявкались, шавки! – в сердцах буркнул Тимофей.
Захотелось включить радио, вмешаться в разговор, добавить к их гавканью своего, матерного, диалекта.
– Es sollte zwei Dцrfern der fünfte sein[6].
– Sie versteckten sich irgendwo Flugzeuge, Herr Oberfeldwebel! Aber da waren sie! Ich sehe, eines der Dоrfer! Aber es ist jetzt alles anders. Russian Abholzung des Waldes![7] – прогавкал командир.
Немцы начали наперебой обсуждать коварство и непредсказуемость русского характера, неудобства, причиняемые русским климатом и растянутостью коммуникаций. Тимофей скоро потерял нить разговора. Смысл отдельных фраз ускользал от него, но он не выключал рацию, зачем-то продолжал слушать. Наконец он услышал знакомое слово – название населенного пункта. Тимофей насторожился. Неужто они летят бомбить их базу? На всякий случай Ильин увеличил высоту полета до пяти тысяч метров. Его «Ме» шел на большой скорости, и он надеялся догнать беспечных говорунов. По его прикидкам, до Скоморохово оставалось не более двадцати километров. Если немцы летят туда же, скоро он увидит их под собой. Тимофей посматривал вниз, несколько смущаясь тем, что у его самолета только один мотор. Нынче ТБ-3 казался ему домом родным, надежной крепостью, а «Ме» – необъезженным, своевольным конем.
Тимофей посматривал на высотомер: пять тысяч метров. Мотор работал ровно, без перебоев. На крыльях – никаких признаков обледенения. Внизу плыли редкие облачка, эдакие призрачные оладьи, отбрасывающие на лоскутное одеяло земли темные пятна теней. Выше подниматься не стоило. Если говоруны пилотируют юнкерсы, то вряд ли они двигаются на большой высоте. Но что он станет делать, если нагонит их и обнаружит? Внезапно Тимофей ощутил вибрацию. Прицел перед ним стал прыгать из стороны в сторону. Плохо, ай как плохо, если у самолета только один двигатель! Ненадежная тварь этот немецкий «Ме».
Рация снова ожила.
– Fünf – eins, fünf, zwei, drei, fünf! Ich gebe den Befehl, um den Abstand zu verringern[8]… – повелительно рявкнул начальственный баритон.
– Denken Sie daran, meine Damen und Herren! Russian schieβen alles, schieβen kann![9] – отозвался ему вялый фальцет.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
