Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
Я открываю глаза. Мне кажется, что я спал всего час, но большая стрелка против десяти. Доброе утро, приехали грузчики. Там, за дверью, диван, шкафы и стулья.
«Сейчас, ребята, одну минуту!»
Мастера начинают собирать мебель, и, посчитав себя лишним, я спускаюсь вниз с чашкой кофе.
На улице моросит мелкий октябрьский дождь. Взявшись за прутья, словно осужденные, на машину, из которой вытаскивают коробки, глазеют детсадовские ребята. Я на свободе – они нет. Мальчишки, судя по всему из старшей группы, наблюдают за всем происходящим молча и внимательно. В тапках на босу ногу я переступаю несколько луж и подхожу вплотную к забору. Протянув руку между прутьями, один из парней по-мужски приветствует меня:
– Мы сегодня ели Сталина!
– Что вы делали? – с улыбкой спрашиваю я.
– Ели товарища Сталина! – по-прежнему со всей серьезностью отвечает малыш.
– Это как?
– Я ел голову, но она невкусная – там одно тесто!
– А я ел ногу, шоколадную!
– А я погоны ел и медали!
– Это как, парни?
– У нас сегодня у Люды Куницыной день рождения. Ее папа принес торт в виде товарища Сталина… он в цветочках и в гробу был, с шоколадом.
– Во весь рост, что ли, торт?
– Да-да!
– Да нет! – начинают спорить мальчишки.
– Да-да!
– Да нет же! Наша воспитательница сказала, что была в Москве в Мавзолее и что размером торт больше похож на Ленина, потому что тот маленький…
– Но торт-то вкусный?
– Не-а, «Киевский», с грибочками, лучше!
Я улыбаюсь, выбрасываю сигарету и, сделав последний глоток кофе, треплю парня по голове. Это все, что нам нужно знать об истории: тиран, который десятилетиями наводил страх на миллионы собственных сограждан, одним осенним днем обязательно превратится в салат или торт.
Почувствовав холод, я решаю вернуться домой. Поднимаясь по ступенькам, к ужасу своему, я вижу соседку.
«Черт бы ее побрал», – думаю я.
– Доброе утро, Саша!
– Ничего себе! Вы прогрессируете…
– Это все красный крест!
– Слушайте, я хотел извиниться за вчерашнее. Простите меня, я вел себя, как последняя истеричка…
– Нет-нет, не извиняйтесь! Я все понимаю. Мне не следовало задавать вам все эти вопросы. Вы правы, я часто лезу не в свои дела. Знаете, за эти годы я стала безразличной к человеческим страданиям – все они кажутся мне чем-то самим собой разумеющимся. Лично я никогда не встречала счастливых людей. Мне кажется, что таких и не бывает. А горем меня, к сожалению, сложно удивить. Так вы меня простите, Саша?
– Хорошо… Только если вы простите меня…
Я прохожу мимо и начинаю открывать дверь, но за моей спиной вновь раздается соседский голос:
– И все же… знаете… меня заинтересовала одна деталь. Возможно, это обыкновенная оговорка, но уж очень интересная! Вы вчера сказали, что ваша жена ушла от вас шесть месяцев назад, верно?
– Можно и так сказать…
– Но при этом сколько вашей дочери?
– Три…
– Три месяца?
– Черт, да…
– Вот! Не знаю почему, но я запомнила, что вашей дочери, кажется, всего три месяца, хотя вы, по-моему, об этом не рассказывали…
– Рассказывал…
– Рассказывали, да? Ну что ж… Вылетело из пустой головы… Но вот видите, вспомнила же утром! Я вспомнила и подумала, что какая-то очень странная история получается: мамы нет уже полгода, а дочери исполнилось всего три месяца… Как же такое может быть?
«Старая бестия! – думаю я. – Не успела извиниться и тотчас сует свой нос куда не следует. Не буду же я стоять здесь, посреди лестничной площадки, и пересказывать ей все, что с нами произошло…»
– Когда-нибудь я обязательно расскажу вам, Татьяна Алексеевна, когда-нибудь… но только не сегодня, хорошо? Простите, меня ждут грузчики.
+
* * *
Вечером того же дня я еду к маме. Мы сидим в гостиной. Мама играет с Лизой, отчим, уставившись в телевизор, смотрит российские новости.
– Ты только послушай их, а! Еще пятнадцать лет назад с нами считался весь мир, а теперь? На чем мы летаем? На чем будем летать? Они скоро развалят весь авиапарк! Мы стали людьми второго сорта из страны третьего мира!
– Ты-то точно! – не отвлекаясь от внучки, шутит мама.
– Мам, я вчера познакомился с соседкой…
– С той старушкой?
– Ага.
– И как она тебе?
– Много интересного рассказала.
– Та женщина, риелтор, говорила, что соседка наша много лет провела в лагерях.
– Правда?
– В лагерях, в лагерях! Сперла, наверное, что-то, вот и села! – острит отчим.
– Гриша, смотри телевизор…
– Мам, и что рассказывала риелтор?
– Да ничего особенного. Сказала, что соседка у вас хорошая, что сидела в лагере, а потому не думайте долго, покупайте квартиру – приличных соседей теперь не так легко найти.
– Приличные соседи! У вас все, кто сидел, теперь приличные! Ты откуда знаешь, что она приличная? Может, она убила кого?
– Она в Москве в МИДе работала…
– А разве достойные люди работают в МИДе?! Там же одни шпионы! Всю жизнь шушукаются, а потом договариваются с америкашками, детей своих к ним на учебу посылают, а сами…
Я молчу. Глядя на маму, я пытаюсь понять, зачем она переехала в Минск к этому кретину. Батя, конечно, тоже не подарок, но этот-то совсем лапоть. Красивая, с хорошим чувством юмора, господи, что она могла найти в этом человеке? Отчим же не унимается.
– Все разворовали! Все! Хорошо, у нас Батька появился, он быстро порядок наведет! А в Россию бы Сталина! Он бы сейчас всех поставил к стенке, и дело в шляпе!
– Съели вашего Сталина.
– Что?
– Съели, говорю, вашего Сталина, невкусный он.
– Сань, ты о чем?
– Да так, ни о чем. Слушайте, дядя Гриша, я все хотел у вас спросить: а летчики пьют за штурвалом?
– Конечно, пьют!
– Но как? Вас же проверяют перед вылетом.
– Перед вылетом-то да, но во время-то и после нет! Нам стюардессы приносят. Думаешь, как мы с твоей мамкой-то познакомились?
– Ясно… Мам, слушай, я, наверное, сегодня не буду у вас оставаться. Надо к новому дому привыкать.
– Хорошо, милый, как знаешь. Ты, кстати, с работой что-нибудь решил?
– Да, обещали помочь.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
