Ну что ж, так оно и есть. А что ты от него ожидала? Что он попросит тебя остаться на чашку чая?
Снова усевшись на диван, она сказала:
– Сожалею, что отняла у вас столько времени.
– Это я у вас отнял время.
– Так или иначе, обед был чудесный.
Слабое подобие улыбки коснулось уголка его губ.
– Может быть, мне все-таки следовало заказать Тарзана? – Даже это слабое подобие улыбки было лучше, чем ничего.
– По крайней мере вы бы как следует посмеялись.
Вопрос, который ей давно хотелось задать, сорвался наконец с языка:
– Почему ей хотелось, чтобы ее исключили из школы? Только затем, чтобы можно было пожить без контроля, пока вы будете в отъезде?
Гамильтон покачал головой.
– Она мечтала уйти из школы с тех пор, как ей исполнилось шестнадцать лет.
– А для чего?
– Чтобы бездельничать. Если не считать делом тусовки в клубах и знакомство с парнями – обладателями «феррари».
Понятно. Желание жить на больших скоростях вместо унылых уроков географии и общения с учителями, которые, кажется, даже слово «развлечение» считают неприличным.
– Мне хорошо знакомо это чувство, – призналась Клодия. – Хотя мы в ее возрасте довольствовались малолитражками.
– Но вас не вышибали из школы, – сказал Гай, прищурив глаза. – Не так ли?
– Признаюсь, я об этом мечтала.
– Это… совсем не смешно!
Его тон сразу же заставил ее раскаяться в своих словах. Почувствовав себя глупо, она встала.
– Я понимаю, извините. Я подожду такси на улице. Прошу вас, не провожайте.
Но Гамильтон встал и пошел за ней следом. Клодия почему-то была уверена, что он так и сделает. У двери Гай остановился.
– Я не должен был огрызаться.
– Это моя вина – я сказала глупость.
Засунув руки в карманы, он пристально посмотрел на нее сверху вниз.
– Было бы просто здорово, если бы эта затея с киссограммой обернулась против нее самой.
– Значит, вы поэтому меня и попросили? Чтобы проучить ее?
– Не такой уж я хитрец. Просто мне показалось, что вы могли бы поразить ее воображение. Очевидно, я ошибся.
– Что вы будете теперь делать? – Он пожал плечами:
– Как-нибудь выкручусь.
Они оба вздрогнули, когда раздался звонок в дверь. Гай открыл дверь, и с улицы ворвалась струя воздуха – холодного, как из Сибири.
– Такси заказывали? – спросил стоящий на пороге мужчина.
– Подождите двадцать секунд, – попросил Гай, закрывая дверь.
На какое-то безумное мгновение, когда он обводил горящим взглядом ее лицо, Клодии показалось, что он сейчас скажет: «Может быть, мы как-нибудь поужинаем вместе?» – или даже…
– А знаете что? – Голос у него был мягкий и грубоватый одновременно, как старый шотландский свитер.
Она с трудом глотнула.
– Что?
– Киссограмму вы исполняете безнадежно плохо. – Клодия ответила дрожащим голосом:
– За вашей дочерью я тоже присматривала бы безнадежно плохо.
Подобие улыбки чуть тронуло его губы.
– Поверю вам на слово. – Гай снова открыл дверь. – Все к лучшему.
– До свидания. – С беззаботной улыбкой девушка пожала его протянутую руку. – С ней все будет в порядке, во всем виноват переходный возраст.
Гамильтон печально улыбнулся.
– Это я уже слышал. – Не успел он понять, что происходит, как Клодия приподнялась на цыпочки и коснулась губами его щеки.
– С ней все будет в порядке, вот увидите.
Она сбежала по ступенькам к ожидавшему такси и весело помахала рукой на прощание.
Как только за ним закрылась дверь, улыбка моментально исчезла с ее лица.
Ах ты дуреха. Бокал джина с тоником и пара бокалов вина – и ты уже трепещешь, словно мотылек. Неужели ты не поняла, что он только и ждал, чтобы ты убралась поскорее ко всем чертям?
Глава 4
– И этот наглец даже не сделал пожертвования?
– Ни гроша.
– В таком случае он заслуживает этого исчадия ада – своей доченьки. Тебе повезло, что ты выпуталась из этой истории.
После двух чашек кофе и подробнейшего анализа происшедшего Клодия почувствовала себя лучше. Правда, она ни словом не обмолвилась о своем трепете, надеясь, что это поможет ей быстрее избавиться от воспоминаний.
– В тот момент я напрочь забыла о пожертвованиях. Да и у него, по правде говоря, мысли были заняты совсем другим.
– Это его не оправдывает.
Чем больше Клодия думала, тем больше склонялась к тому, чтобы согласиться с этим. Пока они с Кейт общими усилиями пытались соорудить на сковородке свиную поджарку, она сказала:
– Он готов заплатить за это бешеные деньги. Как подумаю, сколько всего можно сделать, имея такую сумму…
Кейт резала зеленый лук.
– Наверное, эта девчонка избалована до ужаса.
– Еще бы! Ее джинсы и кожаная куртка были словно с витрины Дома моды. А платье, которое она надевала на вечер в ресторан! Я, правда, не очень отчетливо помню, потому что слишком нервничала, по могу поклясться, что оно куплено не в дешевеньком магазинчике, где покупают одежду большинство девушек ее возраста. У нее был вид дорогой содержанки.
– Наверное, у нее есть даже собственный счет в «Харродз».
– Это бы меня не удивило. Я в ее возрасте покупала одежду в магазине уцененных товаров.
– А я до сих пор там покупаю, – усмехнувшись, сказала Кейт.
Клодия рассмеялась и сняла с полки банку с соусом. На июльской распродаже она приобрела секционную кухонную мебель, а ее отец, приезжавший на лето погостить, оборудовал кухню. Работы было не очень много, учитывая крошечные размеры помещения. Здесь даже двоим негде развернуться.
Острый нюх Портли позволял ему учуять свиное филе на расстоянии пятнадцати шагов. Он вошел и стал настойчиво тереться о ее ноги.
– Нет, – твердо сказала Клодия, – ты уже ужинал. – Кот уставился на нее, трогательно подняв одну лапу, и издал хорошо отработанное жалобное мяуканье.
– Не выйдет, – сказала она. – Ветеринар сказал, что у тебя начинается ожирение, и велел держать в строгости.
Портли решил совершить обходной маневр: он притворился, будто ему и дела нет до свиной вырезки, он просто зашел на кухню, чтобы вздремнуть на полу. Если повезет и обе хозяйки одновременно повернутся к нему спиной, он вспрыгнет на разделочный столик и схватит вкусненький кусочек того, что там лежит, как бы это ни называлось. Портли растянулся на полу и притворился спящим.
