Он понимал, что делает, когда приглашал ее к себе в офис. Тот идиотский счет был совсем ни при чем. На самом деле, чем скорее приближалась его свадьба с Кэнди, тем больше он отдалялся от нее и тем чаще вспоминал момент, когда впервые перешагнул порог офиса Сильви Смит. Она подняла голову, и улыбка слетела с его губ…
Затем, всего лишь на один момент, они были захвачены общей страстью, и все вокруг сразу же обрело смысл.
Но какое сейчас это имеет значение? В ее жизни теперь все определено. Рассказывать ей о своих чувствах — только причинять ей боль. Пусть лучше она презирает его, чем жалеет.
— Я сожалею, — сказал он. — Обо всем.
Сильви отвернулась, пряча румянец стыда, заливший ей щеки. Она подумала сейчас о том моменте в их жизни, когда желанием горели не только их тела. Их чувство было глубже. Это была безумная страсть двоих, настолько отдавшихся своему порыву, что уже ничто на свете не могло их остановить.
Том, как и Сильви, думал сейчас примерно о том же. Впрочем, ему, возможно, просто хотелось так думать. На самом же деле это было, скорее всего, болезненное чувство вины.
Однако факт оставался фактом. Всего через полгода уже ничто не могло скрыть от глаз ее беременность от другого мужчины, поэтому ему не оставалось ничего другого, как просто забыть о своей любви.
— Зачем вам нужна Пэм? — спросил Том.
Минуту Сильви смотрела на него непонимающими глазами, затем сделала странный жест рукой, будто хотела прогнать от себя что-то невидимое чужому взору.
— Я собиралась спросить ее, можно ли мне подняться в мансарду, чтобы поискать кое-что, принадлежавшее когда-то моей прабабушке. Я хотела бы взять это в пользование ненадолго.
— Это та самая прабабушка, что вышла замуж за молодого человека на фотографии? — спросил Том.
— Да, за Джеймса. А Смиты, родственники по линии отца, были военными. Они всегда были в разъездах.
По тону, каким Сильви сказала это, Том понял: она не очень любила Смитов. Ведь где-то он слышал, что она не хотела, чтобы ее отец присутствовал на той ее несостоявшейся свадьбе. По крайней мере, она не хотела, чтобы он тогда вел ее к алтарю. Странно!
— Не хотите ли вы подняться в мансарду сейчас? — предложил Том.
Сильви колебалась. Ей было бы значительно спокойнее подняться наверх вместе с Пэм, но Том не отступал:
— Пойдемте.
— Вам не стоит беспокоиться, — сказала Сильви. — Дорогу я знаю.
— Я в этом не сомневаюсь, но меня это нисколько не затруднит, — заверил ее Том. — На днях я собираюсь расчистить мансарду, так что мне будет полезно узнать, где что лежит, прежде чем выбросить все это на помойку. — Том произнес это с явным желанием спровоцировать Сильви на откровенность.
— Вы не сделаете этого! — вырвалось у Сильви. Глаза ее вспыхнули гневом.
— Скорее всего, именно это и произойдет, — осторожно произнес Том. — Семейные сокровища для постороннего человека всего лишь хлам.
— Да, разумеется. Смешно с этим спорить, — сказала Сильви, с трудом обуздав свой гнев. — Это ваш хлам. Делайте с ним все, что хотите.
— Можете в этом не сомневаться. — Том и не думал отступать. — Но должен предупредить вас, что наверху очень пыльно. Вы наверняка захотите переобуться. Будет очень жаль, если вы испачкаете такие красивые туфли.
— Что? — Сильви непроизвольно посмотрела на свои ноги и тихо ахнула.
— У вас проблемы? — поинтересовался Том.
— О да! — воскликнула Сильви, затем неожиданно улыбнулась и добавила: — И нет. Я куплю эти туфли, раз уж проходила в них все утро.
— Проблема в этом? — хмыкнул Том, вспомнив комментарий Пэм Бакстер по этому поводу. — Теперь понимаю, что покупка туфель для женщин — лекарство от всех болезней.
— Я пришла сюда не за покупками, — резко ответила Сильви.
— Да неужто? — не поверил ей Том. — А я-то думал, что свадьбы как раз для этого и устраивают.
— Для этой свадьбы придется значительно больше занимать, нежели покупать, но раз уж ты поносила туфли, значит, они твои.
— Полагаю, вы не пожалеете об этом, — сказал Том, подумав, что смотреть на ее ноги ему значительно проще, чем смотреть ей в глаза.
— Пожалею. Если не переобую их сейчас, — усмехнулась Сильви. — Почему бы вам не пойти вперед? — предложила она. — Я догоню вас. — Сильви повернулась и пошла прочь, не дожидаясь лишних вопросов.
Тем не менее Том растерянно промямлил ей вслед:
— Я не спешу.
Уже во второй раз за сегодняшнее утро он наблюдал ее стремительное отступление. Она удалялась так быстро, как только позволяли каблуки ее красивых пурпурных туфель.
— Я ведь могу и потеряться.
Слишком поздно! С ним это, кажется, уже произошло.
Глава седьмая
Сильви ополоснула лицо холодной водой. Ей понадобилось несколько минут, чтобы восстановить душевное равновесие.
Она не должна была его спрашивать об этом, но ей хотелось быть уверенной в том, что он получил ее письмо. Ей не хотелось верить в то, что Том не испытывает никаких чувств ни к ней, ни к ребенку.
Сильви поправила прическу и, глядя на себя в зеркало, произнесла:
— Поделом тебе. — Она обхватила руками располневший живот. — Будь благодарна за то, что имеешь.
Она быстро переобулась в подходящие туфли и присоединилась к Тому, который ждал ее у подножия лестницы, ведущей в мансарду. Они оба не проронили ни слова, но Сильви отчетливо ощущала присутствие Тома. Сначала он шел сбоку, потом на шаг приотстал.
И зачем только он ее дожидался? Не похоже, чтобы он не знал, как пройти в мансарду.
Сильви потянулась к выключателю, чтобы зажечь свет, но Том оказался на секунду быстрее. Их руки на мгновение соприкоснулись.
— Я включил, — сказал Том, и Сильви, словно ужаленная, отдернула руку.
Напряжение между ними было таким сильным, что лампа, казалось, вот-вот разлетится на мелкие части.
— Боже мой! — оглядевшись, воскликнула Сильви. — Какой здесь беспорядок!
— Мне всегда казалось, что беспорядок — общее правило для всех мансард и чердаков. Разве они не созданы для того, чтобы в них все сваливали?
— Да, — согласилась Сильви. — И все же будет значительно легче, если разложить все предметы по порядку.
Сейчас ей больше всего на свете хотелось поскорее подбежать к старинному комоду, достать оттуда бабушкино платье и убежать. Не важно, что говорил Том и что она ему обещала. Сильви знала: находиться здесь вместе с Томом и вспоминать историю своей семьи — это фактически все отчетливее и болезненнее осознавать то обстоятельство, что он не желает стать частью этой семьи.
