— У мистера Фергюсона появилась любовница!
— Но ведь это вполне естественно, — медленно начала Шерри, осознав, в насколько трудное положение поставила ее судьба. — Твой учитель — взрослый мужчина…
— Я знаю! — перебила ее на полуслове возмущенная Мэг. — Он мог бы выбрать себе кого-нибудь получше!
— Получше? — осторожно переспросила Шерри, чувствуя, что в ней закипает ярость, недопустимая на работе.
— Какая-то старая лахудра! — со злостью и негодованием воскликнула Мэг.
Шерри попыталась себя успокоить, вспомнив, что подросткам свойственно воспринимать людей старше них даже на пять лет дряхлыми и ни на что не годными старцами. Но лахудра — это уж слишком.
— Мэг, милая, нельзя так говорить о незнакомой тебе женщине, — мягко заметила Шерри, стараясь не выдать охватившего ее волнения.
— Ей уже лет тридцать!
Двадцать семь, мысленно возразила ей Шерри.
— Что Мартин мог в ней найти?!
— Может быть, она интересный человек…
— Она просто предложила ему себя, а он не смог отказать! — заявила Мэг таким тоном, словно лично присутствовала при описываемой сцене. — Наверняка она соблазнила его самым грязным и постыдным образом. Мужчинам нужен только секс! — Мэг разревелась.
— Нет, милая. Это не так. Мужчины вовсе не похотливые животные, которыми движут низменные инстинкты…
— Я тоже должна была прийти к мистеру Фергюсону и предложить себя. Какая же я идиотка! Записалась в его дурацкий кружок, зубрила учебники…
— Мэг, пойми: если бы ты предложила себя учителю, он мог в самом лучшем случае потерять к тебе уважение.
— А в худшем?
— А в худшем — выставить тебя на посмешище перед всем классом или… воспользоваться твоей наивностью и…
— Именно этого я и хочу! Господи, не понимаю, что он нашел в своей лахудре!
— Ты ее сама видела? — осторожно осведомилась Шерри.
— Да их все видели! Они словно специально таскаются по улицам, чтобы все могли поглазеть на то, какие они раскованные. Не удивлюсь, если их оштрафуют в городском парке за нарушение норм общественной морали.
Шерри покраснела, вспомнив недавнюю прогулку с Мартином. Когда они и в самом деле едва не занялись любовью прямо на парковой скамейке в уединенном уголке липовой аллеи.
— Может быть, они любят друг друга, — предположила Шерри, боясь задеть чувства ранимой Мэг.
— Но… но Мартин не может любить никого…
— …Кроме тебя? — продолжила за нее Шерри.
— Да. Он ведь столько времени строил мне глазки, заигрывал…
— Может быть, ты сама себе все это придумала? Возможно, твой учитель обращается с тобой так же, как и с другими учениками. Или выделяет тебя лишь потому, что видит твою заинтересованность и способности к его предмету. Многие учителя выбирают любимчиков из числа лучших учеников.
— Нет, Мартин смотрел на меня не только как на ученицу, — упрямо возразила Мэг.
К своему стыду и неудовольствию, Шерри почувствовала весьма ощутимый укол ревности. Однако тут же укорила себя за глупость. Не хватало еще ревновать любимого и любящего мужчину к его ученицам! Девчонки вечно фантазируют и преувеличивают. Мартин — ее Мартин! — просто не мог заигрывать с ученицей. Пусть даже Мэг моложе и красивее, чем его «старая лахудра».
Забавно, Шерри и Мартин почти ровесники — однако Мэг почему-то не желает признавать учителя стариком. Для нее Мартин воплощение мужской красоты, ума и всяческих талантов. Мэг готова была до скончания века петь ему дифирамбы. Правда, это нисколько не мешало девушке поливать помоями своих соперниц. Причем чем более удачливыми они ей казались, тем более жестоко она критиковала их.
— А может ли быть такое… — Мэг внезапно перестала плакать, словно утешительная мысль в мгновение ока овладела ее умом. — Вдруг Мартин решил вызвать мою ревность?
Кем себя возомнила эта соплячка?! — раздраженно подумала Шерри, однако профессионализм взял верх, и вслух она произнесла то, что от нее требовали обязанности подросткового психолога из анонимной телефонной службы:
— Ты полагаешь, что мистер Фергюсон намеренно появляется в обществе другой женщины?
— Вполне логично, не так ли? — с надеждой и плохо скрываемой радостью в голосе спросила Мэг.
— А по-моему, это полная чушь, — не сдержалась Шерри. В конце концов, в ее обязанности не входит поддерживать во влюбленных девчонках напрасные надежды и иллюзии.
— Не мог же он и в самом деле влюбиться в нее! — упорствовала Мэг, для которой весь мир делился на черное и белое. Если учитель неровно дышит к ней, то как же он может обнимать и целовать другую женщину?
— Почему не мог?
— Потому что она старая, — уверенно сказала Мэг.
— Мэг, тридцать лет еще не старость, — возразила Шерри, чувствуя обиду не только за себя, но и за всех своих сверстниц, которых незаслуженно списывают раньше времени со счетов девчонки вроде Мэг. А с учетом того, что они не стесняются в выражениях…
— Да и одета она совсем не по моде. Какие-то платья и кофты из бабушкиного сундука. Нафталином несет за милю! А прическа? Смотреть тошно. Никакой стрижки или укладки. При этом глупо смотрит на Мартина…
Интересно, детка, как ты на него смотришь?! — ядовито подумала Шерри. Мартин не раз жаловался ей, что порой не может вести урок из-за взглядов и подмигиваний старшеклассниц, которые призывно улыбаются, даже если он говорит о многомиллионных жертвах Второй мировой войны.
— Возможно, подруга твоего учителя и не носит ультрамодные наряды, как ты. — Шерри тщательно подбирала слова, боясь обидеть Мэг или выдать себя. — В конце концов ты сама сказала, что она старше…
— На вид ей все сорок! — запальчиво добавила Мэг.
Спасибо за комплимент, подумала Шерри. Обычно мне давали меньше лет, чем есть на самом деле. Пообщаешься с молодежью — так либо под нож пластического хирурга ляжешь, либо заработаешь комплекс неполноценности.
— Наверняка Мартин специально попадается мне на глаза, чтобы я ревновала, — с завидной самоуверенностью заявила Мэг.
— Мэг, не хочу тебя обидеть, но, возможно, твой учитель даже не замечает тебя.
— Как это? — с угрозой в голосе спросила школьница.
— Я имела в виду те моменты, когда он вместе со своей пассией, — уточнила Шерри.
— Нет, я уверена, что он устроил весь этот спектакль только ради меня!
— Мир вовсе не вертится вокруг тебя, — возразила Шерри.
— Ух, попалась бы она мне! Я бы ей все волосы повыдирала!
— Мэг, так нельзя говорить. Ты ведь совсем ее не знаешь.
— Мне незачем пить с ней вечерний чай, чтобы понять, на какой крючок она поймала мистера Фергюсона.
