— От кого ты прячешься?
— От жениха.
— Ты хотела сказать от «бывшего» жениха? — поправил ее Филипп.
Она кивнула.
— Думаешь, что он отправился вслед за тобой?
Не успела Дейзи ответить, как Филипп продолжил:
— О, извини, глупый вопрос. Безусловно, он полетел за тобой в Париж. Как можно отдать без боя такую красавицу!
— Боюсь, моя красота для него не столь важна, как пост вице-президента в нашей семейной компании, — с горечью заметила Дейзи.
— Ты не ценишь себя. Напрасно. Прости за прямоту… твой жених — болван, раз упустил шанс стать самым счастливым мужчиной на свете. — Филипп заглянул ей в глаза.
Однако Дейзи не смогла выдержать его прямой и все понимающий взгляд. Она опустила глаза. Впрочем, узор на скатерти не отличался особым разнообразием, поэтому через пару минут Дейзи снова пришлось вступить в молчаливый поединок взглядов с Филиппом.
— А ты? Как у тебя обстоят дела на личном фронте? — беспечно поинтересовалась Дейзи, словно этот вопрос не волновал ее и она всего лишь поддерживала светскую беседу, следуя правилам этикета.
Филипп пожал плечами.
— С переменным успехом.
— У тебя нет постоянной подруги?
— Нет. Женщины меня долго не выдерживают.
От Дейзи не укрылась грусть, сквозившая в его ответе. Она немного поколебалась, прежде чем задать следующий вопрос:
— Почему?
— Ну-у-у, тому очень много причин.
— Назови хотя бы три. Как в сказках.
— Хорошо. — Филипп задумался, а затем на одном дыхании произнес: — По мнению одной, я слишком часто навещаю другую планету. Другая обвинила меня в излишней заботе и опеке. Я, видите ли, душил ее своей любовью, это она так выразилась. Ну а в-третьих… я люблю свою работу больше, чем людей. Иногда я забываю о еде и о сне, полностью отдавшись творчеству. Редкая женщина смирится с таким сумасшедшим художником, как я.
Дейзи с удивлением посмотрела на него.
— Я кажусь тебе слишком откровенным? Чрезмерно для человека, которого ты знаешь всего несколько часов? — он пожал плечами и горько усмехнулся. — Таков уж я. Прямота, откровенность и неумение лицемерить — четвертая причина, почему я до сих пор не женился.
— Нет, по-моему, это очень большое достоинство, способное перевесить многие твои недостатки.
— К сожалению, не все думают так же. Куда удобнее лгать, изворачиваться и держать при себе мысли и чувства. Вот и ты так воспитана, что стыдишься собственных эмоций.
— Ничего подобного! — Дейзи вспыхнула.
— Вспомни наш разговор в салоне самолета. Я сказал, что влюбился в тебя. Ты же вместо того, чтобы ответить тем же, упрекнула меня в нахальстве, в грубости и в… прости, запамятовал. Какие еще грехи ты приписала мне за искреннее признание?
— Давай не будем говорить об этом, — попросила Дейзи.
— Почему же?
— Потому что сейчас не самое подходящее время.
Филипп демонстративно взглянул на наручные часы.
— Девять вечера. Заказанные блюда принесут минут через десять-пятнадцать. Мы сидим вдвоем за одним столиком. Я не вижу причин, почему бы нам не обсудить наши чувства.
— Потому… потому что их нет!
— Ты уверена? — ехидно осведомился Филипп, пронзив Дейзи взглядом.
— Я только что рассталась со своим женихом. Не представляю, что будет дальше, как мне жить. Я взволнована, испугана и разочарована. К черту, я разбита! А ты язвишь и шутишь со мной так, словно мы познакомились в цирке или в ночном клубе, где я лихо отплясывала твист.
Филипп усмехнулся.
— Он уже не в моде.
Дейзи недовольно хмыкнула, давая понять, что он даже не достоин ответа.
— Более того, ты вовсе не разбита. Ты сильная женщина, иначе не сбежала бы накануне собственной свадьбы. Представляю удивление твоего жениха. Наконец-то он получил по заслугам. Насколько я помню, ты была уже пятой претенденткой на роль его супруги.
Дейзи кивнула.
— Что ж, ты теперь тоже открыла счет. Смотри, войдешь во вкус и тоже начнешь бросать женихов у алтаря. Дурной пример заразителен.
— Нет, я никогда не стану такой же лицемерной, как Алекс.
— Алекс? Вот, значит, как зовут твоего любовника?
Дейзи смерила его презрительным взглядом. Филипп рассмеялся.
— Прости, не учел разницу языков и мировоззрений. Я хорошо знаю английский, но порой допускаю досадные промахи. Во французском слово «любовник» не несет никакой негативной или сниженной окраски. Если тебе больше по вкусу слово «бойфренд», то отныне я буду называть Алекса так.
Отныне? — поразилась Дейзи. Филиппа не зря не выдерживала долго ни одна женщина. Подумать только! Он так уверен, что нам предстоит долгое и плодотворное общение… что я и сама уже начинаю в это верить.
— Ты обдумала мое предложение?
— Какое? — сердце Дейзи затрепетало. О чем он? Снова решил смутить ее?
Филипп усмехнулся, угадав, о чем она подумала.
— Об этом предложении мы поговорим чуть позже. Сейчас меня, признаться, интересует другое. Согласна ли ты позировать мне для новой картины?
— У тебя уже созрел замысел?
— Да. В то же самое мгновение, когда я впервые увидел грусть в твоих прекрасных зеленых глазах. В любом случае я посвящу эту картину тебе и назову ее твоим именем.
— Тогда вообще зачем тебе я?
— Боюсь, что копия окажется слишком бледной и жалкой по сравнению с оригиналом. Если я закрою глаза, — Филипп опустил веки, — то тут же представляю тебя. — Он очертил в воздухе рукой воображаемые контуры ее лица. — Миндалевидные глаза, маленький аккуратный носик, губы…
— Прекрати, на нас уже все смотрят, — прошептала Дейзи, наклонившись к столу.
Филипп явно без особой охоты открыл глаза.
— Ты снова беспокоишься о чужом мнении, — печально заметил он.
— Представь себе, да! Не желаю, чтобы потом весь вечер на меня пялилось несколько десятков пар глаз. Повышенное внимание к моей скромной персоне во время еды мешает нормальной работе системы пищеварения.
Филипп усмехнулся.
— Ну раз так, то обещаю, что буду впредь держать себя в рамках приличия.
— Будь любезен.
— Однако ты так и не ответила на мой вопрос. Это невежливо. Особенно для женщины, чтящей тонкости этикета.
— На какой? — спросила Дейзи, заранее зная ответ.
— Ты будешь моей натурщицей?
— Нет.
— Стесняешься?
Дейзи пожала плечами.
