Книга Хреновый детектив - Лев Альтмарк

Всё произошло так неожиданно, что я по-настоящему даже испугаться не успел. Любоваться на подобные трюки с заламыванием рук и заталкиванием в автомобиль, честное слово, занимательно только с одной стороны: когда ты отделён от происходящего телевизионным экраном. Наяву ощущения куда менее приятны и вовсе не располагают к дальнейшему продолжению интриги единоборств с профессионалами и перспективным отбиванием почек.

Я уж готов был предположить что угодно. И то, что задержала меня вовсе не милиция, а сообщники убийц; и что милиция, если она всамделишная, тотчас без разбирательств упечёт меня, как графа Монте-Кристо, в каталажку, выбраться из которой будет непросто; и ещё Б-г весть что…

Но всё оказалось проще и буднишней. Крутого киношного детектива, к счастью, не получилось, и меня не стали убивать выстрелом в затылок из гангстерского кольта сорок пятого калибра, чтобы потом на огромной скорости бросить с моста под колёса идущего трансамериканского экспресса.

«Волга» остановилась у дверей Областного управления внутренних дел, и меня сразу же потащили в один из многочисленных кабинетов с несколькими письменными столами и сейфами, очень похожий на скучную фабричную бухгалтерию. За одним из столов сидел усатый капитан и строчил какую-то бумагу под диктовку всхлипывающей девицы довольно вульгарного вида с огромным фингалом под глазом.

Пока меня пристраивали на стул перед одним из столов, капитан с девицей исчезли, и вместо них появился седой благообразный подполковник в сопровождении Толика. Присутствие товарища ободрило меня, и я с облегчением вздохнул, но Толик незаметно подмигнул, мол, не подавай вида, что мы знакомы, так будет лучше. Что ж, такие у них в милиции, видно, нравы…

Разговор начался с протокольных формальностей, от которых у меня разболелась голова. Долго и нудно выяснялось, кто я и что я, хотя всё это наверняка было известно. Дальше разговор пошёл о причинах моего нежелания обращаться в следственные органы. Здесь подполковник оживился и, мне показалось, даже немного обиделся за то, что я беседую с ним без энтузиазма, отделываясь стандартными, протокольными фразами. Оказывается, я должен быть безмерно благодарен им за то, что они уже разобрались, что никого на стройке я не убивал, хоть и доказали моё присутствие там по многочисленным уликам. Изъятый пистолет осложнял дело, однако было ясно, что, кроме нас со Скворечниковым, был кто-то третий, и больше всего вопросов касалось личности Костика, которого я умудрился обрисовать так, что под моё описание подходила добрая половина мужского населения города. На фотороботе, который меня потащили делать, я изобразил нечто среднее между артистом Леоновым в роли Доцента из «Джентльменов удачи» и самым последним вокзальным бичом. Сделал я это не без умысла, потому что добраться до Костика мне хотелось раньше милиции. Я даже ещё не представлял, что предприму, если доберусь до него и в самом деле, но остановить свой паровоз уже не мог…

К их чести, последовательность событий на стройке, была восстановлена довольно верно, а некоторые детали описания поразили меня своей достоверностью и правдоподобностью. Кажется, подполковник не очень поверил в то, что я, будучи в возбуждённом состоянии, почти не запомнил внешности убийцы Скворечникова, но настаивать не стал, а о происшествии на перекрёстке и вовсе не упомянул, вероятно, пока не подозревая, что я имею к этому самое непосредственное отношение. Или просто не хотел мне до поры до времени что-то говорить.

Пошептавшись напоследок с Толиком, подполковник взглянул на часы и, зевнув, сказал:

— У нас имеется достаточно веских причин задержать вас, но делать этого мы не будем. Пока… И учтите, в ваших интересах не мешать следствию своими необдуманными поступками. — Тут он сделал театральную паузу и произвёл такой блестящий укол, от которого я чуть не грохнулся со стула: — И Пахомову больше не звоните. Поняли, чем заканчиваются подобные авантюры? С вас возьмут подписку о невыезде, но это не значит, что можно и дальше делать всё, что заблагорассудится. Настоятельно рекомендую с сегодняшнего дня сидеть дома серой мышкой и никуда носа не казать. Ваша роль в этом спектакле закончена. Если же мы узнаем, что вы опять что-то предприняли самостоятельно, то изменим меру пресечения. Лучше дожидаться окончания следствия дома, чем за решёткой. Всё хорошо поняли?

Я пожал плечами и неуверенно кивнул. Врать не хотелось, но ничего другого не оставалось. Подполковник погрозил мне пальцем, как шаловливому мальчишке, и повторил:

— Никакой самодеятельности, запомните!

Я подписал протокол и, бросив взгляд на невозмутимого Толика, отправился на выход. На крыльце милиции я немного постоял, надеясь, что Толик догонит меня и что-то скажет, но он не появился, и я решил, что торчать тут дальше смысла нет, можно отправляться домой.

Ехать на троллейбусе не хотелось, лучше прогуляюсь пешком, а по дороге ещё раз всё основательно продумаю и переварю информацию. Вот только стройку в центре города обойду стороной…

Итак, всё, что касается убийств, милиции в общих чертах известно. Быстро же они вычислили, что инициатором их является кто-то третий, кому выгодно сталкивать лбами нас и «православных». Притом этот третий, как видно, хорошо осведомлён в наших дрязгах, владеет ситуацией и обладает большими возможностями, вплоть до прослушивания телефонов, действует решительно и абсолютно плюёт на милицию, которая, как и положено в заправском детективе, плетётся в хвосте некоего самодеятельного сыщика, каковым возомнил себя я. Можно даже предположить, что для милиции заготовлен какой-то хитроумный тупик, в который она успешно заберётся и успокоится, удовлетворив свой профессиональный интерес составлением многочисленных протоколов и допросами свидетелей. В том, что у этого третьего хватит смекалки на подобную каверзу, сомнений нет.