Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
– Вы ведь в курсе проблемы, не так ли?
Грегор кивнул и, бросив по сторонам осторожный взгляд, ответил совсем тихо:
– Мне предписано оказывать вам всяческое содействие.
– Прекрасно, – ответил я. – У меня резонный вопрос, почему товарищ Стельмах решил обнародовать именно сейчас?
Он развел руками.
– Вы что, телевизор совсем не смотрите, новостные сайты не посещаете?
– Если честно, – ответил я, – заглядываю только на специализированные по нейрофизиологии и смежным дисциплинам. А смотреть телепередачи… уж простите, но у меня в сутках всего двадцать четыре часа, которых и так недостает.
– Понятно, – ответил он, – человек науки. Но Валентин Афанасьевич тоже человек науки, только его областью является политика. Ее нельзя проводить, не зная, что хочет народ, что он потребляет, что ему вливают в уши.
– Дальше, – сказал я.
– Вы просто не замечаете, – заговорил он, чуть набирая темп, – какая на Западе сейчас поднялась целенаправленная волна клеветы против России!..
– Разве она когда-то стихала? – спросил я.
Он понимающе кивнул.
– И то верно. Но сейчас с особой силой везде и всюду постоянно подчеркивается, что СССР был чудовищной машиной репрессий, а вот благородный Запад сумел нас победить и сломать эту машину. За это весь мир должен целовать их в жопу и отдать нефть, землю и свободы. Потому Валентин Афанасьевич и сорвался, заявил, что обнародует всю правду и заткнет им вонючие пасти.
Я пробормотал:
– А может… он прав?
Он взглянул на меня остро.
– Может быть. Но может, и не прав. В управлении, как я понимаю, мнения расходятся. Но все-таки большинство полагает, что время для правды еще не настало. Сейчас это бередить еще не зажившие до конца раны.
– Но если большинство, – сказал я и замолчал.
Он уточнил:
– Не большинство, вы очень точно заметили нюанс, а наиболее… так сказать, умудренные. Или даже мудрые. Те, кто всегда отличался более точным подходом. И чьи прогнозы оправдываются.
– А почему тогда не выгнать остальных? – спросил я.
Он посмотрел на меня с укором.
– Вы серьезно? А кто придет на смену?.. Это вас удалось привлечь со стороны, а остальных приходится выращивать у себя. Постепенно и эти горячие станут умнее.
Ингрид вышла из туалетной комнаты в самом деле освеженная, словно успела принять душ. Грегор посмотрел на нее и на меня, улыбнулся.
– Хорошо, что вы в самом деле муж и жена. Валентин Афанасьевич достаточно чувствителен в этом вопросе. Он как был, так и остался коммунистом. Особенно это касается нравственных ориентиров, брака и семьи. Как вы слыхали, наверное, коммунистов, изменивших жене, вызывали на партсобрание и «прорабатывали», выясняли, почему он так поступил и что нужно сделать, чтобы отныне вел себя соответственно статусу семейного человека.
Ингрид бросила на меня быстрый взгляд.
– Ну… мы не настолько уж и муж и жена.
Он сказал успокаивающе:
– Я не слепой. Вы интересуетесь друг другом даже больше, чем муж и жена, а это очень-очень хорошо в вашей миссии.
Я пробормотал:
– Да какая там миссия… В Управлении опасаются, что кто-то пытается дестабилизировать обстановку. Потому мы здесь, чтобы чем-то помочь, если такое возможно, хотя, честно говоря, из нас хреновые помощники. Когда он нас примет?
Он взглянул на часы, сказал почти шепотом:
– У хозяина строгий режим дня. С утра работает до обеда, затем полчаса занимается в спортивном зале, а потом снова за бумаги…
– За бумаги? – переспросил я.
Он кивнул.
– Это стандартный оборот. Называем же емэйлы письмами, словно живем все еще во времена Екатерины Великой… Конечно, у него все в электронном варианте.
– Это хорошо, – сказал я. – Меньше шансов потерять. Сейчас он… в своем кабинете?
Он сказал так же негромко:
– В спортзале. Потом обед, затем снова работа. Уже до ужина. Вы это время пробудете в своем гостевом домике. Он обычно заканчивает в одно и то же время. После ужина свободен и примет вас.
Ингрид сказала быстро:
– Прекрасно. Передайте нашу благодарность.
Он взглянул на меня, я добавил:
– И восхищение, что не разводит розы, а продолжает работу.
– За розами слежу я, – сказал он, – но все верно, он не пытается выбирать работу полегче. В смысле, жизнь полегче. А благодарность передам, когда освободится.
Глава 8
На лестнице, ведущей со второго этажа, послышались шаги. Грегор и Тереза встали, мы с Ингрид переглянулись и поднялись тоже.
Он спускался неспешно, но уверенно, деревянных перил касается слегка-слегка, именно касается, а не опирается. На мой взгляд, в восемьдесят восемь выглядит на шестьдесят, а то и меньше. Поджарый, жилистый, с худым костистым лицом и такими же плечами, смотрится все еще сильным и крепким, что проживет не меньше десятка лет в добром здравии, а дальше как получится.
Не замечая нас, прошел на первый этаж и скрылся за дверью кухни-столовой.
Ингрид проводила его тревожным взглядом.
– Всегда чувствую себя неловко с такими динозаврами, – пожаловалась она. – Кажусь себе такой глупой верещащей белкой.
– Ну, – сказал я великодушно, – чего уж белкой… Какая из тебя белка… Ты что-то крупное, еще не до конца исследованное ученым-испытателем в моем благородном облике.
– А все остальное, – сказала она язвительно, – при мне? Свинья ты.
Грегор сказал с легкой усмешкой:
– Пойдемте, покажу вам гостевой дом. Нужно было сразу, но я решил, что вам стоит показать обстановку здесь, это может дать какие-то ключи…
Тереза осталась в доме, а мы вышли за Грегором.
Я сказал мирно:
– Ингрид, ты чего? Разве это я назвал тебя глупой верещащей белкой? Это ты сама, как в зеркало посмотрелась… Топай быстрее, нужно собраться и обдумать, что говорить, когда он поужинает и примет нас.
– А вдруг не примет?
– Ну да, – сказал я, – ему же самому интересно.
– Думаешь, – спросила она шепотом, – интерес с возрастом не падает?
– Это ты в каком смысле? – спросил я с подозрением. – О каком интересе речь?
– Свинья, – сказала она в который раз, – я говорю вообще об интересе к жизни, к новым людям.
– Узнаем, – ответил я, – когда доживем до его возраста. Но, думаю, он нам скажет уже сегодня.
Грегор сказал деловым тоном:
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
