— Просили передать, — и тут же растворился в живой массе пассажиров.
Приехав домой, Юрий распечатал конверт, в нем записка и электронный диск полетной карты. Текст записки оказался короткой, четкой, лаконичной инструкцией, в ней сообщалось, что ему следует делать. Ни одного слова угрозы в адрес жены и сына, но Иваненко и так знал, что с той минуты, как он дал согласие, жизни Нины и Алеши были в чужой воле. Теперь ему оставалось только беспрекословно подчиняться.
Затушив сигарету о крышку кофейной банки, служившей пепельницей, Юрий направился на кухню, пора завтракать и собираться на службу…
В летном классе второй эскадрильи было просторно, из дюжины столов заняты лишь три. За одним сидел капитан Иваненко в перегрузочном комбинезоне. За его спиной расположились четверо молодых летчиков, они в прошлом году пришли в полк после училища, но подниматься в небо им еще не доводилось. Если кто летал, так это асы, когда приезжали проверяющие с забугорными гостями. Молодые соколы оставались на подхвате в ожидании своего звездного часа.
Боевую задачу (если так можно назвать перегон самолета на ремонтный завод) капитану ставил сам командир полка. Двухметровый гигант с открытым славянским лицом, по-волжски окая, водил указкой по карте побережья Черного моря, показывал маршрут, по которому должен пройти истребитель.
Черкая карандашом в летном блокноте, Юрий Иваненко в такт речи полковника кивал головой, прекрасно понимая, что устроенная лекция предназначалась для „молодых“, а он всего лишь статист в этом спектакле.
— Ну что, задача ясна? — закончил свое выступление комполка.
— Ясно, — кивнул Юрий, пряча блокнот в карман летного комбинезона.
— Тогда, Юрий Николаевич, жду через две недели, сам знаешь, сколько в полку боеготовых машин, — пожимая Иваненко руку, произнес полковник.
— Знаю, — кивнул летчик.
Ему показалось, что в голосе командира прозвучали насмешливые нотки, как будто тот знал, что сегодня должно было произойти. Впрочем, „председатель“ в момент вербовки назвал точную дату командировки и предупредил насчет выбора кандидатуры. Значит, здесь было все „схвачено“, деньги теперь заменяли все идеалы. Хотя у каждого продавшегося была своя причина.
Взяв со стула летный шлем, капитан вышел из класса и направился к стоянке самолетов. Три десятка остроносых изогнутых силуэтов, затянутые в брезентовые чехлы, безжизненно замерли на аэродромном бетоне.
Только одна крылатая машина стояла расчехленная, возле нее, как муравьи, копошились авиационные техники.
— Максимыч, ну как, „ласточка“ взлетит? — спросил Иваненко, подойдя к старшему технику.
— А что ей сделается, конечно, взлетит, — буркнул Максимыч, немолодой грузный мужчина в темно-синем техническом комбинезоне и пилотке с голубым кантом. Пожав пилоту руку, он удивленно спросил: — Машина в норме, чего ее гонять в ремонт, есть агрегаты и похуже.
— Начальству виднее, — стараясь говорить спокойно, ответил Юрий, понимая, что после его исчезновения у техника будут неприятности. Но у каждого своя правда.
— Начальство, начальство, вечно у них все через жопу делается, — продолжал бурчать техник.
Застегнув на подбородке ремень шлемофона, Иваненко по алюминиевой лестнице поднялся в кабину истребителя. С жужжанием опустился колпак фонаря, летчик подключил шлем к бортовой радиостанции, привел в рабочее положение тумблеры управления. Самолет вздрогнул и медленно выкатился из шеренги истребителей. Слегка покачиваясь, развернулся и покатился в направлении рулежки, оставляя за раздвоенным хвостом стеклянный купол командно-диспетчерского пункта.
Замерев на взлетной полосе, Иваненко включил бортовую радиостанцию:
— Башня, это борт 411, прошу разрешения на взлет. Пользуясь паузой, он достал из кармана комбинезона плоский футляр с диском и заменил полетную карту в бортовом компьютере. Наконец в динамиках шлемофона раздался голос диспетчера:
— 411, я Башня, взлет разрешаю.
Из сопл истребителя с ревом вырвались длинные языки реактивного пламени. Набирая скорость, машина заскользила по бетону взлетной полосы.
За стеклом кабины замелькали силуэты самолетов, домики эскадрилий, ангары ремонтных мастерских и складов… „МиГ“ плавно оторвался от ВПП и начал стремительно набирать высоту. Небо встретило летчика нежной голубизной и пушистыми клубами волнистых облаков, которые как горы ваты закрывали землю под крылом самолета. Стоявшее в зените солнце начало жечь глаза, Юрий опустил на глаза забрало светофильтра и перевел взгляд на дисплей бортового компьютера. Истребитель выходил на линию Евпатория — Одесса, на экране четко просматривалась бере¬говая линия, еще несколько минут, и пора приступать к выполнению своих обязательств.
— Башня, я 411.
— Что случилось, борт 411? — сразу же откликнулся офицер боевого управления.
— Неполадки в работе двигателя. Глохнет левый двигатель, — строго по полученной инструкции ответил летчик.
— Борт 411, возвращайтесь, — последовала команда с базы.
— Вот черт, горю, — выкрикнул Иваненко и отключил радиостанцию, резко переложил вправо рукоять управления и до предела снизил обороты двигателей. Встав на крыло, „МиГ“ скользнул вниз, подобно гигантскому клинку рассекая нагромождение облаков. Уменьшив площадь облучения локатором корпуса самолета, с резким уходом к поверхности моря, Иваненко исчез с экранов радаров сопровождения и ПВО, что подтверждало аварию. И пока операторы РЛС пытались переключиться на другие режимы работы, а операторы боевого управления докладывали о ЧП, у самой воды истребитель выровнялся и, взревев двигателями, на форсаже устремился в морскую даль. Зелено-коричневый хищный силуэт „МиГа“ слился с волнистой лазурью, самолет растворился в ней…
…Турецкий берег надвигался стремительно. Сперва показалась темная полоска у горизонта, которая с каждой секундой разрасталась, вырисовывая очертания гор, зеленые нити лесополос, желтые пляжи и жирную черную полосу шоссе Синоп.
Отключив автопилот, Юрий Иваненко взял управление самолетом на себя. Сделал небольшой набор высоты и развернул „МиГ“ в сторону трассы, на дисплее бортового компьютера обозначилась точка приземления. Выпустив шасси, истребитель пошел на снижение. Через стекло кабины летчик видел безлюдную ленту дороги, где, как трассеры пуль, неслись навстречу пунктиры разметочных линий.
Колеса шасси коснулись бетонного покрытия трассы, с шипением сработали тормозные колодки и, гася скорость, истребитель покатился по дороге.
Навстречу самолету выехал грузовик с десятком смуглолицых мужчин в кузове. Едва „МиГ“ замер, грузовик, резко развернувшись, остановился перед ним, из кузова достали длинную трубу с приваренными по краям кольцами, одно из них накинули на фаркоп грузовика, а второе на буксировочный зажим самолета. Автомобиль, взревев, потащил „МиГ“, постепенно заворачивая вправо, в сторону придорожной лесополосы. Тонкие стебли деревьев разошлись, образовав проход в зеленом частоколе. Впереди лежала дорога, выложенная из металлических плит покрытия полевых аэродромов, скрытая в зарослях.
