— Ох, ссадють нас с вами с поезда, как пить дать ссадють, — сокрушался старик, скорбно глядя на своих зверей.
— Не волнуйтесь, Матвей что–нибудь придумает, — заверил его Иван. — У него дар очаровывать женщин, причём чем старше и страшнее женщина, тем эффективнее этот дар срабатывает.
Я усмехнулась про себя и с интересом прислушалась к тому, что происходило в тамбуре. Разобрать слова не представлялось возможным, но по интонациям было очевидно, что вначале проводница ругалась и сыпала угрозами, потом ворчала, затем причитала и плакалась и, наконец, захихикала. Миролюбивое окончание разговора не оставляло сомнений в том, что конфликт практически исчерпан.
— Какие смешные имена у зверей — Баксик и Бобрик, интересно, кто из них кто? — я вопросительно посмотрела на Ивана.
— Хм… Баксик — это точно поросёнок, — не задумываясь ответил он.
— Любопытно, почему? — заинтересовалась я.
— Очень просто. Дедок вырастит этого поросёнка в здорового кабана, забьёт, продаст на рынке и заработает деньги, отсюда и Баксик… можно было и Рубликом назвать, — улыбаясь, выдвинул свою версию Иван, практически не раздумывая.
Мы оба рассмеялись. Ну что же, звучит логично, только вот дед каким–то корыстным получился.
А дедуля тем временем разными ухищрениями пытался приманить всё же вырвавшегося и теперь носившегося по вагону поросёнка:
— Бобрик, Бобрик, да иди же сюды, ирод! Нас же с тобой сейчас с поезда сымут, и пойдём пешком, как горемыки какие.
Я снова рассмеялась.
— Ага, — ехидно сказала я, обращаясь к Ивану. — Неувязочка вышла: Баксик–то — щенок!
Я вопросительно посмотрела на мужчину. Интересно, как он выкрутится?
— Конечно, щенок, — невозмутимо ответил Иван, почёсывая подбородок, которому явно не хотелось чесаться. — Всё ещё проще: дедок откормит этого милого щенка в здоровенного кобеля, продаст в корейский ресторан и заработает баксы!
Мы переглянулись и снова расхохотались. Молодец! Люблю людей с хорошим чувством юмора — легко с ними очень и уютно.
А тем временем дверь в вагон распахнулась настежь, и на пороге появилась раскрасневшаяся от удовольствия, сияющая, словно полуночная звезда в безоблачную ночь, проводница, поддерживаемая под руку галантным Матвеем. Сопроводив даму до двери служебного купе, он ненавязчиво затолкнул её внутрь, шепча ей на ухо что–то, от чего она глупо захихикала, и, поцеловав напоследок охотно протянутую пухлую лапку, закрыл дверь купе, подводя тем самым жирную черту и объявляя конец сеанса.
— Уф–ф–ф… — закатил глаза Матвей, приблизившись к нам с Иваном. — Пришлось попотеть…
— Э–э–э… а–а–а… у–у–у… — я удивлённо уставилась на мужчину, не будучи уверенной в том, что поняла его правильно. Уж лучше бы неправильно.
— Уговоры на старое чучело плохо действовали, зато пятьдесят баксов тут же переменили ход сражения, и противник полностью и безоговорочно капитулировал, набиваясь при этом в плен, — с готовностью пояснил Матвей и, усмехнувшись, спросил: — А ты что подумала?
— Ну и слава богу, — облегчённо вздохнула я, проигнорировав его вопрос, чтобы не выглядеть идиоткой. — Пойдёмте быстрее к себе от греха подальше.
Старик уже сидел на нижней полке в купе и что–то перебирал в своём рюкзаке. Щенка не было видно — наверное, уснул под лавкой. Умаявшийся поросёнок, всё ещё находясь в депрессивном состоянии, развалился посередине купе на коврике и раздражённо похрюкивал, наверняка проклиная дорогу и двуногих, мечтая об уютном хлеве с мягким земляным полом, устланным свежим пахучим сеном.
— Давайте знакомиться? — предложила я, усаживаясь напротив старика. — Меня Алёна зовут, это — Иван, а ваш спаситель — Матвей.
— А я дед Силантий, — улыбнулся дедушка и поочерёдно пожал протянутые руки ребят.
— Дедуль, а зачем вы в Москву ездили? — поинтересовалась я.
— Дочку решил навестить, давно не видел, соскучился очень, — улыбнулся он. — Как замуж вышла, почитай, с тех пор и не виделись.
Старик помолчал немного, задумавшись, и с грустью в голосе продолжил:
— Почему дочки не остаются с родителями? Эх–х–х… был бы у меня парень — привёл бы молодую хозяйку в наш дом, и нам со старухой всё веселее было бы…
— Не расстраивайтесь, дед Силантий, — мягко сказала я и слегка коснулась его руки. — Будете в гости друг к другу приезжать, как сейчас, а потом внуки пойдут, станут каникулы у вас проводить.
Дед слабо улыбнулся, слегка приободрённый моими словами.
— А внуки начнут из рогаток в кошек палить да у соседа яблоки из сада тырить, так что не соскучитесь! — подхватил Матвей, и мы рассмеялись.
— Да нет соседей–то, — снова загрустил Силантий. — Почитай, одни мы с бабкой во всей деревне и остались…
Мы с ребятами переглянулись.
— Как же это получилось? — тихо спросил Иван.
— Да как получилось? Так и получилось, — печально протянул дед и развёл руками. — В Воронежской области мы живём. Деревня–то у нас большая была и старинная, старики говаривали — лет триста стояла. Только вот добираться к нам далече больно, на отшибе мы, до ближайшего города, почитай, километров сто будет, а дорог никаких… Так и живём, отрезанные от всех удобств цивилизации: до сих пор лучину жжём и печку дровами топим, из колодца воду носим да стираем на речке. Старики все померли давно, а молодёжь в город подалась. Так и остались мы со старухой одни–одинёшеньки… Да ещё дочка в Москву учиться поехала, отучилась, нашла работу, вскоре вышла замуж, да так домой и не вернулась… Мы с бабкой не в обиде, она молодая, ей жить по–человечески нужно, а мы уж как–нибудь свой век докоротаем…
Старик шумно вздохнул и погрузился в свои мысли.
Ну что же, понятно. Ничто не стоит на месте, «всё течёт, всё изменяется», и то, что когда–то казалось в порядке вещей, со временем перестало удовлетворять людей. Естественное человеческое стремление к лучшей жизни сыграло злую шутку со многими русскими деревнями. Сердце сжимается при виде полусгнивших, полуразвалившихся, грубо заколоченных досками изб, сохранивших жалкие остатки былого великолепия. А вы помните, как их строили? Как говорили в старину — «всем миром», то есть всей деревней, да и жители соседних помогали, поскольку родственники были повсюду.
Как гласит поговорка, «чужой кусок пирога слаще», вот и шли парни в близлежащие поселения в поисках суженой. Так мой дедушка познакомился со своей будущей женой — моей бабушкой: ходил в гости к родственникам в соседнюю деревню за несколько вёрст и на каком–то празднике приметил бойкую голубоглазую чернявую девчонку. Стали они встречаться — ходили за ручку по дороге вдоль деревни туда–обратно, туда–обратно, да сидели на лавочке под окнами дома девчушки. Сидят бочок к бочку, семечки лузгают, а мама девчонки из–за занавески выглядывает, контролирует. Потом свадьбу сыграли, и увёз дедушка бабушку в свою деревню. Поначалу с его родителями жили, а потом «всем миром» собственную избу поставили. Дедушка своим мастерством на всю округу славился — и столяр, и маляр, и печник, и плотник, много сил и умений вложил он в обустройство жилища, зато какая красотища получилась! Уровень жизни в деревнях примерно одинаковым был, а выделиться хотелось, так что поневоле приходилось умельцами становиться. Выдумывали мудрёные заборы с резными воротами; ставни и наличники расписывали, украшали причудливой резьбой, узор которой ни у кого не повторялся.
