Но Виктор был слишком занят процессом восстановления, чтобы обращать внимание на это. Впрочем, он не забывал о предстоящем спарринге и поэтому изо дня вдень отрабатывал обычный армейский комплекс — удар рукой, удар ногой, уход, разворот, удар, блок, снова удар, еще удар, блок, уход, контратака… Самый что ни на есть обычный комплекс рукопашного боя.
Давая отдых телу, Виктор опускался на пол и замирал, со стороны могло показаться, что он медитирует. На самом деле бывший разведчик морской пехоты прокручивал в мозгу спецприемы. Не менее эффективные, чем холодное оружие, и более опасные. Перед взором Виктора, как на экране кинотеатра, проходили кадры исполнения того или иного приема. И в этот момент приходили в движение соответствующие мышцы, напрягаясь, будто действительно испытывали нагрузку. Диверсант будил мышечную память, готовя к схватке весь арсенал приемов, которыми его оснастили инструкторы морской пехоты и закрытого учебного центра ФСБ.
Тем временем полковник Махмуд Аббас тоже зря не терял времени, после некоторых размышлений он отправил в Истихбарат (ливийскую контрразведку) донесение о случившемся, сделав добавление: «Пока точно не установлено, что российским спецслужбам удалось захватить архивы «Джаамат». Прошу загрузить на эту тему наши резидентуры в крупнейших странах Европы, Ближнего и Среднего Востока. Возможно, шанс выкупа архива все еще остается».
Отправить подобную депешу полковника заставил жизненный опыт, который нашептывал: «Не доложишь сам, донесут на тебя».
Закончив передачу, Махмуд Аббас Аль Фарук выключил ноутбук и задумался. Его жизни ничто Не угрожало, деньги, выделенные на покупку картотеки диверсионной организации «Джаамат», он сохранил в целости и сохранности. То, что произошло с владельцем архива, не его вина. Просьба через заграничных резидентов разыскать совладельцев архива для кого-то могла показаться отпиской, но только не для настоящих профессионалов. Потому что настоящий профи поймет — материал не может быть ничейным. У глубоко законспирированных диверсантов должен быть хозяин, потому что это мина направленного действия, да еще с дистанционным управлением. От такого подарка не откажутся ни друзья, ни враги.
— Ну что, Мустафа, видел, как двигается этот русский? — полковник Аббас из своей каюты услышал голоса спускающихся «матросов». Его помощник Али распекал своего подчиненного, здоровенного увальня с широкими покатыми плечами, плавно переходящими в бычью шею, увенчанную небольшой головой. — Он сделает из тебя отбивную котлету, как и обещал.
— Русские не хуже корейцев любят отбивное мясо, — вставил свое слово третий «матрос», следующий по трапу за Мустафой.
— Да я его двумя пальцами сломаю, и не пикнет, — спокойно ответил Мустафа, увалень был настолько уверен в своих силах, что даже не подумал обидеться на товарищей. Они прошли в кают-компанию, двустворчатая дверь пропустила их внутрь и плотно захлопнулась, оборвав разговор на полуслове.
Мысли полковника переключились на другую, но не менее важную тему — пленник. Следуя логике, человека, подобранного в нейтральных водах, недалеко от места, где затонул взорвавшийся самолет владельца архива «Джаамат», надо было допросить с пристрастием, а после, скачав всю информацию, утопить к чертовой матери. Но это была лишь теория, в жизни иногда все происходит по-другому.
В тот день, увидев яркую вспышку в небе, Махмуд Аббас Аль Фарук внезапно ощутил, как внутри у него все оборвалось. На какое-то мгновение ему показалось, что тело разбил паралич. Он стоял на капитанском мостике, вцепившись в поручни обеими руками мертвой хваткой, не в силах вымолвить ни слова, и только с ужасом наблюдал, как «Аграба» своим белоснежным острым носом рассекает волны нейтральных вод вдоль побережья полуострова Крым.
Из оцепенения Махмуда Аббаса вывел крик Али, в это время находившегося на руле:
— Парашютист!
Действительно, в голубой лазури неба парил, подобно одуванчику, белоснежный купол парашютиста.
Только этот крик и смог вернуть полковника в реальность, сполохом мелькнула бредовая мысль: «Может, Асламбек жив?»
— Держать курс на парашютиста, — мотнув головой, приказал полковник, еще крепче вцепившись в поручни капитанского мостика.
Через два с половиной часа они разыскали и подняли на палубу обессилевшего парашютиста, который уже не в силах был бороться с волнующимся морем. Вопреки слабой надежде полковника, это был совсем другой человек, а не Асламбек Максуров.
Долгое время Махмуд Аббас не мог решить, как поступить с незваным пассажиром. Докладывать о нем в Триполи — слишком много чести, поэтому следовало самому определиться, с каким зверем имеешь дело.
Пленник, когда его привели в чувство, заявил, что он — телохранитель покойного Мусы Максурова, старшего брата Асламбека. Может, так, а может, и нет. Смущала ливийского контрразведчика одна деталь: стреляющий нож разведчика, «НРС-2», не является оружием бодигардов. Но с другой стороны, просчитать подобный вариант внедрения в его (полковника Аббаса) окружение не под силу ни ФСБ, ни ГРУ или МОССАДУ заодно с МИ-6 и ЦРУ, слишком все шатко, и нет никакой гарантии успеха. Пожалуй, только это и позволило оставить пленника в живых и не утопить сразу же в море. Более того, полковник позволил пленнику заняться восстановлением прежней физической формы, только в настоящем поединке можно определить, кто он — профессионал или все-таки дилетант, назвавшийся профи ради спасения собственной жизни.
Махмуд Аббас Аль Фарук даже не задумывался: вдруг пленник самозванец? Мустафа в этом случае действительно его голыми руками переломает, а после обезображенный труп «матросы» отправят на съедение рыбам. И совсем другое дело выходит, если пленник окажется тем, за кого себя выдает.
«Русский телохранитель на службе у чеченца, — пытался размышлять полковник. В прошлом курсант советского военного училища, он считал, что если не досконально, то, по крайней мере, неплохо знает русских (советских), поэтому и вывод сделал соответствующий. — Наемник. Человек, плюющий на все общечеловеческие ценности, патриотизм, религию и тому подобные понятия. Все это ему полностью заменяет звон монет».
Полковник Аббас уже знал, что предложит пленнику в случае победы в бою с Мустафой. Долго ждать ливиец не был намерен, взглянув на циферблат наручных часов, он решительно поднялся из-за стола и направился в кают-компанию.
Трое «матросов» с напряжением наблюдали на экране большого плазменного телевизора трансляцию футбольного матча, не забывая активно прихлебывать из больших хрустальных кубов фруктовый шербет.
— Через два часа я хочу видеть, как Мустафа разделается с пленником, — с порога заявил полковник.
Услышав голос своего начальника, трое ливийцев одновременно вскочили со своих мест.
— Поединок сегодня? — удивился Али, старший из «матросов». — Вы ведь обещали русскому…
— Знаю, — небрежно отмахнулся Махмуд Аббас. — Но у меня нет времени. Пусть готовится.
— Понял, саиб. — Али склонил голову и поспешил выполнять порученное.
