– Одно крупное состязание. Светский вариант того, кто круче. Каждый старается доказать, что самый значительный – он.
– Вас послушать, так весь зал – это большая толпа неуверенных в себе людей.
– А разве не так?
– Включая вас? – спросила она, хотя не могла вообразить, что у Стюарта есть причина для неуверенности.
– Ну, порой такое со мной происходит, что не странно, поскольку меня воспитывал Теодор Даченко. – Он опустил глаза, разглядывая содержимое своего бокала. – Мой дед умел смутить кого угодно. Он был… эдакий исполин.
Пейшенс начинала понимать, что жизнь с Теодором Даченко – не праздник.
– А ваша сводная бабушка?
Лицо у него застыло.
– Глория – это особый случай.
Что он имел в виду? Она не успела спросить, как он повел ее к столам вдоль стены, где были выставлены обернутые бумагой корзинки, фотографии и еще много чего.
– Дурацкий аукцион по умолчанию, – сказал Стюарт, – где есть все, что никому не нужно, но покупается из чувства сострадания. – Он указал на мольберт около стола, где был прилажен большой плакат с изображением черного лабрадора. Подпись гласила: «Он подарит много любви, если только кто-нибудь его полюбит». Выразительные ореховые глаза собаки заставили сжаться сердце Пейшенс.
– Признайтесь, – продолжал Стюарт, – вы уже хотите приютить какого-нибудь щенка. Или хотя бы сделать пожертвование на вступление в винный клуб.
Они разглядывали вещи, выставленные на аукционе, и Стюарт высказывал предположения относительно того, какой будет конечная ставка за каждую. Несмотря на свой сарказм, он сделал ставки на несколько предметов, включая кошачье дерево для Найджела и, к удивлению Пейшенс, витой золотой браслет.
– Это для Аны? – поддразнила его она. – Я не уверена, что мужу вашей секретарши понравится то, что вы дарите его жене украшение.
– А кто говорит, что я не собираюсь отдать браслет вам?
Она засмеялась. Это маловероятно.
– Ну конечно – сделать подарок девушке, которой вы не доверяете.
– Вы думаете, что я этого не сделаю?
– Я думаю… – Глаза Стюарта требовали, чтобы она поверила этому. – Надеюсь, вы шутите.
– Вы не любительница дорогих украшений?
– Я думаю, что Ана получит большее удовольствие от подарка, чем я.
Он пронзил ее взглядом, словно хотел заглянуть в душу.
Тут снова появилась Этил Каллоуэй, а за ней – седовласый господин.
– Это Бернард Дженкинс из Зоологического общества, – сказала она и опять встала перед Пейшенс, отгородив ее от Стюарта. – Он ведет сегодняшнюю презентацию. Поскольку вы будете получать приз Анастасии, я сочла, что вам надо познакомиться.
Под руку с ведущим стояла похожая на изваяние величавая блондинка – таких Пейшенс видела только на шесте стриптизерш. Женщина назвала себя Натали.
– Мы встречались в прошлом году на программе по пересмотру законов, связанных с наследственными делами, – сказала она, стиснула Стюарту руку и стала изо всех сил трясти.
– Точно, – ответил Стюарт. – Вы были с Роупсом Прескоттом. Рад вас снова увидеть.
Разговор перешел на смесь имен и компаний. Понятно, почему Бернард вызвался быть ведущим – он умел говорить и делал это с удовольствием. Пейшенс с вымученной улыбкой наблюдала за прекрасной Натали в маленьком черном платье. Она была уверена, что видела фото точно такого же платья в журнале мод за прошлый месяц. Натали также знала все новомодные шутки и, смеясь, каждый раз встряхивала гривой светлых локонов. И при этом пальцы у нее ложились на рукав Стюарта. Пейшенс раньше хотелось узнать, с какими женщинами он предпочитает ходить на свидания. Теперь она это знает. Под ложечкой неприятно засосало.
А пока что Бернард Дженкинс подмигнул ей.
– Прошу прощения, – пробормотала она и выскользнула из зала в поисках дамской комнаты, чтобы хоть чуть-чуть побыть в тишине.
Задрапированные столы для регистрации гостей были пусты – там осталась только одна женщина-волонтер. Она складывала неиспользованную бумагу в коробку. Когда Пейшенс проходила мимо, она ей улыбнулась. Это был первый человек, кто ей приветливо улыбнулся за вечер помимо Стюарта.
Неужели это сборище разряженной и сверкающей украшениями публики всего лишь игра, как сказал Стюарт? Если так, то он один из победителей. Это очевидно, когда сравниваешь его с остальными в зале.
– Вот так приятный сюрприз. – Из зала вышел доктор Тишель с широкой улыбкой на лице, вполне соответствующей его комплекции. – Две встречи в один день. Судьба ко мне милостива.
– Здравствуйте, доктор Тишель.
– О, называйте меня Карлом. – Он раскинул руки и заключил Пейшенс в объятия. Он так крепко ее прижал, что ей пришлось изогнуться, чтобы не касаться его бедрами. От запаха антисептика вперемешку с одеколоном она поморщилась.
Наконец ей удалось от него отстраниться.
– Миссис Тишель тоже здесь?
– Насколько мне известно, она в Салеме с остальными ведьмами[4]. – Он захохотал на собственную шутку.
Пейшенс отступила назад. Этот стеклянный блеск в глазах она слишком хорошо знала. Она бросила взгляд на стол регистрации в надежде, что ей поможет женщина-волонтер, но ее там уже не было. А на Стюарта рассчитывать бесполезно: он наверняка занят болтовней с прелестной Натали и забыл про нее. Похоже на то, что ей придется решать проблему так же, как она поступала всю свою жизнь. Самой.
Она сделала еще шаг назад. Расстояние – это первое.
– Ана выглядела лучше, когда я сегодня днем уходила от нее. – Безопасная тема разговора – это второе.
– Ана? О… Ана. – Он махнул потной рукой. – Она крепкая старушка. Вы здесь одна?
– Нет. Я здесь с племянником Аны. Он, вероятно…
– А! Тот, кого бросила подружка?
– Я ничего об этом не знаю, – сказала Пейшенс. Если это и так, та женщина – дура. – Мне пора.
Доктор схватил ее руку и не отпускал.
– Позвольте купить вам что-нибудь выпить.
От его горячего, несвежего дыхания ее затошнило.
– Нет. – Она отпихнула его и торопливо вернулась в зал.
В ее сторону повернулось десять пар глаз. Неужели у нее на роду написано, чтобы на нее всегда пялились? Пейшенс оглядела свое платье: шарф сбился набок, открывая глубокий вырез декольте на всеобщее обозрение.
– Вот вы где.
Она увидела Стюарта – он пробирался сквозь толпу, и его глаза светились как-то по-особому. Радостно.
– Я уже забеспокоился, куда вы подевались. Все в порядке?
