Стэнтон закусил губу. Из сведений, почерпнутых в Кембридже, он знал, что Турция променяла суверенитет на иностранные инвестиции. Ни один британец не будет гнить в тюрьме за то, что сбил каких-то туземцев. Все англичане, жившие в городе, давно привыкли к этому удобному правопорядку.
– Ты кто, мать твою? – наседал вожак. – Раньше я тебя не видел.
– Да врет он, что военный. Я его не знаю. Парни, кто-нибудь его видел?
«Конечно, я сглупил, – подумал Стэнтон. – Зачем назвался офицером?» Немногочисленный и замкнутый контингент иностранцев кучковался в посольствах и отелях Пера. Разумеется, эти пятеро всех знали в лицо.
– Откуда ты на хрен взялся? – не отставал вожак. – Назови свою часть.
Но ведь не скажешь «десантный спецназ». Эти войска появятся лишь через десятилетия. Может, теперь не появятся вообще.
– Вообще-то я из добровольческого отряда. – Стэнтон запоздало попытался переиграть свою необдуманную биографию. – По сути, даже не военный. Так, турист.
Он понимал, что не выглядит туристом. По крайней мере, нежным английским туристом, который осматривает достопримечательности Старого Стамбула. Рослый, сильный, крепко сбитый. И одет совсем не для прогулок: толстые носки, ботинки, серые молескиновые штаны, твидовая куртка. Подозрительность парней росла.
– Покажи-ка документы, – потребовал вожак. – Я хочу точно знать, кто ты и откуда взялся.
Удостоверений было два – английское и немецкое. В английском под собственным именем он значился австралийским инженером-золотоискателем. Но вовсе ни к чему светиться в протоколах. Он должен остаться призраком, не наследившим в истории.
– Нечего здесь командовать, – сказал Стэнтон. – С таким же успехом я могу потребовать документы у тех, кто позорит британскую армию. Но мне недосуг, к тому же становится жарко. Так что, если нет возражений…
– Встань к двери, Томми, – приказал вожак. – Надо поболтать с этим хмырем.
Один парень занял позицию в дверях. Четверо других шагнули к Стэнтону.
Вариантов было немного – и все малоприятные. Можно, конечно, припасть на колено, выхватить пистолет и уложить всю пятерку. Вряд ли молокососы вооружены. В любом случае, они будут убиты, прежде чем успеют взвести курки своих древних железяк. Надежный скорострельный «глок», спецподготовка Стэнтона и элемент неожиданности не оставляли им ни малейшего шанса.
Но призраку негоже в людной округе устраивать кровавую бойню.
Может, подкупить их? Денег полно. Да нет, взятку презрительно отвергнут. Они только укрепятся в подозрении, что перед ними шпион.
Но если его обыщут и в рюкзаке обнаружат кучу странных вещей, игре так и так конец. Власти вцепятся мертвой хваткой, пытаясь разобраться, кто он такой.
Пока Стэнтон обдумывал имевшиеся варианты, противник приблизился. Еще шаг-другой, и неприятель будет в пределах досягаемости. Значит, рукопашный бой. Помещение тесное, Стэнтон в углу, так что разом вояки не кинутся. Учитывая свою подготовку, Хью рассчитывал, что сумеет пробиться к двери. Однако расклад неважный: пятеро против одного, парни молодые, крепкие и как-никак военные. Но они всю ночь пьянствовали и вряд ли знакомы с боевыми искусствами, в которых Стэнтон мастак. Станут драться по строгим боксерским правилам, кои ему не указ. Плевать на расклад, рукопашная давала больше шансов исполнить миссию, нежели стрельба по живым мишеням.
Стэнтон изготовился к рубящему каратистскому удару и уже вскинул левую руку, целясь в кадык вожака, но тут вновь возник хозяин кафе.
– Пожалуйста, перестаньте, – тихо сказал он. – В мечети закончился намаз.
– Ого! Когда надо, ты говоришь на человеческом языке, Абдул? – через плечо бросил вожак. – Браво! Только мне плевать на ваши молитвы и мечеть. – Он сделал еще шаг к Стэнтону: – Покажи документы, приятель, или уже в комендатуре объяснишь, почему выдаешь себя за британского офицера.
– Сейчас здесь будет полно людей, – сказал турок, и что-то в его тоне заставило Стэнтона и его противника помешкать. – Правоверных мусульман и турецких патриотов. Может, сказать им, что своим хамством и требованием спиртного вы оскорбили меня и мой дом?
Англичане оторопели.
– Ты нам угрожаешь? – изумился вожак.
– Это Стамбул, не Пера, – произнес хозяин. – Иностранцы не владеют этой частью города. Она принадлежит нам. Лучше вам уйти.
Конечно, высокомерным гордецам было унизительно выслушивать приказы какого-то туземца, но сквозь витрину с кальяном они видели старинную маленькую площадь, на которую из мечети вытекал поток людей, совсем не похожих на европеизированных турок в районе Пера. Здесь был Старый Стамбул. Никаких полотняных костюмов, фесок и выбритых подбородков. Ни одной женщины. Сплошь шаровары, просторные рубахи и кудлатые бороды. Несколько мусульман уже направлялись к кафе. Свирепые здоровяки с кинжалами за поясом. У одного и вовсе пистолет, которому стукнуло не меньше полувека.
Пусть англичане были хмельны и надменны, но остатки благоразумия уцелели. Они понимали, что в эпоху Британской империи, два века тонким и непрочным покровом расползавшейся по земному шару, будут уже не первыми солдатами Короны, бесследно сгинувшими в толпе обидчивых туземцев. В душе имперской Британии жуткая судьба Гордона Хартумского[9]оставила столь же болезненный след, какой через столетие оставит смерть одной сказочной принцессы.
– Ладно, уходим, – сказал вожак и добавил, глянув на Стэнтона: – Ты идешь с нами. Гай, возьми его вещмешок.
Хью вновь напрягся. Рюкзак они не получат.
И вновь хозяин разрядил ситуацию:
– Нет. Мой друг не оскорблял Пророка. Он остается. Вы уходите.
Дверь распахнулась, на пороге возникли первые истомленные жаждой посетители, а через минуту в тесное кафе набилось с десяток мусульман, которые озадаченно поглядывали на чужаков, явно чего-то не поделивших. Хозяин что-то сказал на турецком. Взгляды стали еще враждебнее.
– Лучше не попадайся мне на глаза, – прорычал вожак, вплотную шагнув к Стэнтону. Стараясь сохранить достоинство, под угрюмыми взглядами англичане вышли на площадь.
Стэнтон поблагодарил своего спасителя.
– Это я должен вас благодарить, – ответил хозяин. – В нашем городе не часто встретишь чужеземного крестоносца, который относится к мусульманам как к ровне.
– Вы хорошо говорите по-английски, – заметил Стэнтон.
– Только когда сам этого хочу. Прошу вас, еще чашку кофе.
9
После доклада Сенгупты Стэнтон и Маккласки через двор шагали к дому декана.
– Вы всерьез думаете, что сможете отправить меня в 1914 год? – Хью старался перекричать разыгравшуюся бурю. – И едва это произойдет… прежних ста одиннадцати лет как не бывало?
