И чего она до сих пор не велела удалить Быляну со двора? Отправлять ее восвояси к родным, пожалуй, будет неразумно: потом родит невесть от кого, а скажет, что от князя, – но выдать замуж было бы весьма неплохо.
– Хоронили бы Володыню здесь – я бы тебя с ним в Навь послала, коли так хороша! – мстительно бормотала Предслава.
– Что ты, матушка? – переспросила Снегуля, снимая с нее промокшую вотолу.
– Ничего.
Снегуля переглянулась с Весняной. «Княгиня-то с духом разговаривает!» – было написано на их встревоженных лицах. А Предслава упала на лавку возле стола и уткнулась лицом в ладони. Нет, Крепеня, ступай откуда пришел! Выйди она за него – а он еще Быляну возле себя посадит, вот позор-то! Жениться не успел, а уже по девкам ходит! Да прямо у нее же в дому!
Назавтра, когда Крепимер явился, она его не приняла, ссылаясь на нездоровье. А сама преисполнилась решимости хоть что-то сделать: выяснить наконец, что за дух к ней ходит и чего хочет, стремясь избавиться хоть от одного из двух своих неприятелей, чтобы сосредоточиться на делах второго. И послала за Далибожем, чтобы спросить, нет ли у него мертвой головы человечьей – средства погадать по месяцу. Вот и погадала…
Нет, от Крепимера ей помощи не будет, думала Предслава, глядя на спящего Вояту и слегка поглаживая его по волосам. Надо же – жила и не знала, что у нее есть такой родич… От мысли, что теперь рядом с ней находится старший брат, не чужой, а свой по крови человек, которому можно доверять, сильный и решительный мужчина, способный за нее постоять, где-то под грудью разливалось блаженное тепло. Два ее родных брата, Ярополк и Володьша, с которыми она росла, оба были младше ее, хотя Яру уже сравнялось семнадцать и родители наверняка подумывают о его женитьбе. Перебравшись в Деревлянь, она довольно часто встречала жившего в Киеве двоюродного брата Свенельда, но относилась к нему с некоторой настороженностью: ведь он был наследником ее мужа, а стало быть, соперником. Зато Воята во всех здешних делах не имел никакой собственной корысти и готов был все силы отдать ради ее, Предславы, благополучия. Ей даже стыдно было, что раньше она совсем о нем не думала. Она пыталась вспомнить Вояту, но подростки, когда-то виденные в дружине вуя Велема и в домах ладожской родни, все ей казались на одно лицо.
Но теперь она приободрилась и повеселела, о том вчера не могла и мечтать. Ну да, к ней повадился сам Зверь Забыть-реки – небось к этой блудливой дуре Былянке не пожалует, велика честь! Давным-давно Незвана пообещала ему трехлетнюю девочку, в которой видела свою будущую преемницу, собираясь погубить ее родную мать. Но передача сил не состоялась. Предслава хорошо помнила рассказы матери и Снегули о тех временах и о том, как они расспрашивали ее, не передавала ли ей тетя-колдунья какую-нибудь куколку, или веточку, или платочек, или хоть пучок травы. Дивляна много лет боялась, что мертвая колдунья найдет способ с Того Света завладеть намеченной жертвой и часто расспрашивала дочь, не чувствует ли та в себе пробуждения неких сил. Об этих ее опасениях Предслава прекрасно знала и сама следила за собой. Теперь выяснилось, что мать боялась не напрасно. Ее спасло раннее обручение – еще не став даже девушкой, она повязала на шею косынку, знак будущего замужества, «покрылась», став недоступной для духа, выбирающего только одиноких. Уж не знала ли о том княгиня Яромила, достойная жена для князя, прозванного Вещим, если присоветовала именно в семье своей сестры искать невесту для Володимера деревлянского?
Впервые за последние месяцы Предслава была совершенно спокойна, мыслила ясно и четко. Будучи сперва невестой, потом женой, она была защищена от Зверя Забыть-реки. Смерть мужа разрушила ее защиту. Она еще не знала об этом, а Князь-Уж поспешил прийти, прикинувшись Володыней. Она не поверила ему в ту первую ночь, солонокрес его оттолкнул – и он отступил, стал ждать, пока она узнает о своей беде, и явился снова, теперь будто душа покойного мужа. Но и тогда она не пошла ему навстречу.
Однако Зверь Забыть-реки – слишком сильный противник даже для самого мудрого волхва, не то что для молодой вдовы, вооруженной разве что корнем солонокреса. Она помнила, чем он грозил ей этой ночью, когда сила Мариной Чаши вынудила его открыться и гласно заявить о своих притязаниях. «Я захочу – и Ужа пойдет назад. И будет подниматься, пока не затопит Коростень и все кручи окрест, смоет все живое, так что и следа не останется…» Перед глазами само собой возникло зрелище – Ужа восстает из каменистого русла, будто исполинский змей, темные вздувшиеся волны захлестывают гранитные кручи Коростеня, смывают избы и частокол, мечутся в водоворотах целые избы, бревна, будто соломинки, сорванные крыши, будто клочки сена, люди, жалобно кричащие, тянущие руки за помощью и исчезающие под волнами… Если она не спустится к нему с берега – Уж поднимется к ней на кручу.
Спасти ее может только одно – свадьба. Но не с Крепимером же! А с кем тогда? Других женихов у нее пока нет.
Исполняя причитания и жалуясь на горькую вдовью долю, Предслава лишь отдавала дань обычаю. На деле она вовсе не боялась пропасть и состариться в одиночестве. С молодыми, знатными, обладающими сильной многочисленной родней и богатым приданым вдовами такого не случается. Хватило бы и четверти ее достоинств, чтобы хоть завтра нашелся новый муж. И наверняка уже и родители – если знают о беде, и князь Ольг вовсю подбирают ей жениха. И не один князь из ближних и дальних обрадовался, прослышав, что молодая коростеньская княгиня, племянница Ольга киевского, овдовела. Ей нужно только выбрать – теперь она не девочка-недоросточек, а взрослая женщина, имеющая право распоряжаться собой.
Предслава посмотрела на Вояту, осторожно провела пальцами по его плечу, сквозь ткань исподки ощущая твердые выпуклые мышцы, потом склонилась, чтобы почувствовать его запах – ей хотелось получше узнать того, кто самой судьбой был поставлен среди самых близких ей людей, и не их вина, что они до сих пор совсем не знали друг друга. Надо же, какой у нее брат – самого Ящера не побоялся! – подумалось ей с удовольствием и гордостью, будто в том была ее заслуга. Наконец и о ней вспомнила Макошь! Появление Вояты казалось ей таким богатым подарком судьбы, что после всех несчастий даже не верилось в такое везение. Весь его облик дышал силой и уверенностью, в каждом движении сказывалась привычка действовать решительно. Сколько она сумела вчера разглядеть при лучинах, и лицом он довольно приятен, но это даже не важно. У Предславы было чувство, будто она может доверять ему безоглядно – как самой себе и даже больше, потому что он ведь мужчина и ее старший брат. Если бы он не был ее братом, она никак не смогла бы так сразу впустить его в свою жизнь, едва ли бы он даже узнал о ее бедах. Но они не были знакомы с детства, она впервые увидела его как мужчину, а уж потом осознала их кровное родство.
И чего она вчера не спросила, женат ли он и на ком? Рубаха… – она скользнула взглядом по его фигуре, – короткая, да и бороду он пока бреет, как неженатый парень. «Вот ведь кому-то повезет с женихом!» – с невольной завистью к неведомой будущей невестке подумалось ей. Предложили бы ей такого – бегом бы побежала… Но увы: через прабабку Радогневу Любшанку они родня в шестом колене, между собой им жениться нельзя…
