– Вы в который раз упомянули про пьянство. Лашез много пьет?
– Много, – кивнула Сэнди. – Он алкоголик, в этом нет сомнений. Так же, как и большинство его дружков. Но Дик не из тех, кто пьет не просыхая, каждый день. Он может долго не пить, но потом срывается и уходит в запой на пару недель.
– Кто-то перерезал горло его конвоиру, связанному, с наручниками на запястьях. Как, по-вашему, Дик Лашез мог это сделать? – спросил Лукас.
– Мог, если впал в ярость и дал волю злобе, – подтвердила Сэнди. – Можно даже не сомневаться. Не знаю, хорошо ли вы понимаете меня, но когда я говорю, что он ведет себя, как капризный мальчишка, поверьте, это именно так. С ним случаются приступы гнева. В таких случаях он опасен для окружающих, у него просто крышу сносит. И он очень силен. Думаю, сейчас у него как раз случился такой приступ.
– Но приступы детского гнева продолжаются всего несколько минут.
– У Дика это зачастую длится дольше. Неделю, может быть, даже две.
– Именно по этой причине он в Мичигане оказался замешан в убийстве?
– Нет, он ни в чем не был замешан, – ответила Сэнди. – Его подставили копы.
Когда Лукас и Слоун одновременно отвернулись от нее, Сэнди еле заметно улыбнулась.
– Вы мне не верите, но так оно и произошло, – сказала она. – Я выступала свидетелем на суде. Был один парень по имени Фрэнк Уайатт, который убил другого человека, по имени Ларри Уотерс. Прокурор сказал, что Уотерс обворовал Уайатта, украл у него порцию дури. Часть партии этой дури принадлежала Дику – во всяком случае, ходил такой слух. В ту ночь, когда произошла кража – по словам прокурора, – Дика и Уайатта видели вместе в какой-то забегаловке в Грин-Бей. Они обсуждали убийство Уотерса.
– Получается, это был преступный сговор, – заметил Лукас.
– Да, – кивнула Сэнди. – У копов был стукач. С него частично сняли обвинения в торговле наркотой, чтобы он дал нужные показания. Этот тип заявил на суде, что сидел в той забегаловке, когда Дик и Фрэнк обсуждали убийство. На следующий день Фрэнк застрелил Уотерса.
– И вы утверждаете, что Дика там не было? – уточнил Слоун.
– Я знаю, что его там не было, – ответила Сэнди. – Потому что он находился в моем доме. Моя кобылка сломала ногу. Мы ничем не могли помочь ей, перелом никак не срастался, и ее пришлось пристрелить. Мне была ненавистна даже мысль о том, чтобы сделать это самой. Дик и Кэнди тогда жили в городе, и я рассказала им о своей беде. Дик пообещал помочь и слово сдержал. Это было в тот вечер, когда его якобы видели в Грин-Бей. Я собственной рукой записала это в ежедневнике. Более того, Дик и Кэнди прожили у меня тогда целую неделю. Но присяжные мне не поверили. Прокурор сказал: «Она заинтересованное лицо, она его свояченица и поэтому говорит неправду».
– Понятно. – Лукас снова посмотрел на Слоуна, а когда тот пожал плечами, добавил: – Да, такое бывает. Вам попался мудак, извините меня за это слово, который ломает людям жизнь. Вы его возненавидели, а свою ненависть выместили на простых копах.
– Как вы свою – на Кэнди и Джорджи? – спросила Сэнди.
– Мы не подставляли Кэнди и Джорджи. – Дэвенпорт покачал головой. – Они пришли грабить «Кредитный союз». Их никто не заставлял это делать. И не предлагал. Они пошли на это по своей собственной воле. Мы только наблюдали за ними.
Сэнди долго смотрела на обоих полицейских, затем кивнула:
– Будь я копом, я сделала бы то же самое.
Полицейские поговорили с миссис Дарлинг еще несколько минут, но так и не выяснили ничего полезного.
Попрощавшись с шерифом, Лукас и Слоун направились к своей машине.
– Что ты думаешь о Сэнди Дарлинг? – спросил Дэвенпорт.
Слоун пожал плечами.
– Не могу сказать точно. Крутая штучка, не какая-то там размазня. Но, по-моему, она напугана.
– Ее напугали копы, – сказал Лукас. – Они ее сильно прессовали.
– Она напугана по-другому, – возразил Слоун.
Лукас кинул ему ключи, и коллега сел на водительское сиденье.
– Она была напугана, как будто… – Слоун завел двигатель и через секунду продолжил: – Мне показалось, что она боялась совершить ошибку. Она как будто говорила неправду, придумывала историю и боялась, что мы ее разоблачим. Если она никак с этим не связана, ей незачем придумывать историю. Но она ее явно придумывала. Здесь что-то нечисто.
Лукас смотрел в окно на проплывающий мимо маленький городок.
– Гм. А ты знаешь, она мне чем-то понравилась.
– Вообще-то, я это заметил, – сказал Слоун. – В таких случаях бывает трудно арестовывать.
Дэвенпорт улыбнулся. Напарник развернулся и покатил в сторону шоссе I-94.
– Мы проявим осторожность, – помолчав, произнес Лукас. – Пустим слушок, будто ищем кого-то, кто расспрашивает о копах. И наверняка получим сведения на этого типа. О нем и о его связях. Мы поджарим задницу каждому, кто может его знать.
– Мне еще ни разу никто не мстил. – Слоун задумался. – Было несколько угроз, но ничего серьезного.
– Мне тоже пару раз угрожали, но это была всякая мелочь, – признался Дэвенпорт.
– Вот что получаешь в награду за то, что годами выслеживаешь всяких гадов, – посетовал Слоун и тут же добавил: – Готов спорить, что обратно доеду быстрее тебя.
– Давай. А я пристегнусь покрепче, – отозвался Дэвенпорт.
* * *
Лашез вытянулся на кровати, радуясь тому, что впервые за четыре года лежит на мягком матрасе, и с удовольствием вдохнул воздух свободы.
Или воздух неприкаянности. Спустя какое-то время он сварил себе кофе, намазал крекеры арахисовым маслом и включил радио. Прослушал пять или шесть сообщений о своем побеге и об убийстве Сэнда. Местные репортеры захлебывались от волнения – наконец-то в их сети приплыла сенсация. Один журналюга заявил, будто полиция уверена, что преступник скрылся пешком и теперь в Колфаксе копы обыскивают каждый дом.
Это позабавило Дика – легавые до сих пор не знают, как ему удалось скрыться.
Он слышал завывание ветра снаружи. Затем, спустя какое-то время, натянул куртку и, выйдя наружу, обошел вокруг прицепа. Юркнул в уличный туалет и помочился. Затем дошел до края леса и посмотрел в овраг. Ничего, только следы животных. Вскоре Дик продрог и вернулся обратно.
Солнце уже почти село, и сквозь голые ветки осин был виден лишь его краешек. Лашез еще раз послушал радио. Поиски в Колфаксе прекратили. Шериф округа Данн выдал какую-то чушь, так и не сообщив ничего нового.
И все же Дик обрадовался, когда совсем стемнело. С наступлением ночи поиски наверняка замедлятся, и копы разойдутся по домам. Лашез нашел стопку армейских одеял и завесил ими окна. Затем включил свет, вышел и еще раз обошел прицеп, чтобы убедиться, что наружу не пробивается ни один лучик. Вернувшись, поправил одно одеяло и лег на кровать.
