Лисил прав. По крайней мере, в том, что касается Миишки. Если торговля в городе окончательно придет в упадок, рано или поздно «Морской лев» лишится своих завсегдатаев — и тогда все мечты Магьер о новой жизни обернутся пшиком. Умрет Миишка — придет конец и всему, к чему она так отчаянно стремилась.
Если бы Лисил и вправду хотел принять предложение из Белы только ради блага Миишки — Магьер согласилась бы с ним без особых колебаний. Беда в том, что его снова потянуло в дорогу, ему, как всегда, захотелось чего-нибудь новенького. Никогда он не свыкнется с оседлой тихой жизнью.
— Пойдешь утром к Карлину и скажешь, что мы принимаем это предложение, — проговорила она. — Мы сядем на первое же судно, которое направляется на север, поплывем в Белу и уничтожим тамошних вампиров. И когда мы… когда будет выплачена награда, город сможет отстроить пакгауз.
— Магьер… — неуверенно начал Лисил.
— Все в порядке, — быстро сказала она. Лисил не виноват, что так вышло, в самом деле, не виноват. — Надо собирать вещи.
С этими словами она быстро вышла из общей залы и пробежала через кухню к черной лестнице. Благодарение Небу, Лисил не стал ее догонять.
Поднявшись на второй этаж, Магьер остановилась. За первой дверью слева была спальня Лисила. Он выбрал эту комнату, желая, образно говоря, оказаться «первой линией обороны», если в их дом снова когда-нибудь проберется враг. Лисил клялся и божился, что, если только чужак, будь он хоть семи пядей во лбу, сделает шаг по лестнице или попытается влезть в окно, он, Лисил, сразу его услышит. Магьер ни минуты в этом не сомневалась — она знала, что у напарника необыкновенно тонкий слух.
Дальше по коридору была комната Магьер. Поскольку большой очаг располагался теперь в самом центре общей залы, труба от него проходила теперь как раз между спальнями Лисила и Магьер, и жар очага отменно прогревал ее комнату. Спальня Калеба была в конце коридора, а в смежной с ней комнатке — четвертой и последней жилой комнате «Морского Льва» — поселилась внучка Калеба Роза.
В спальне Магьер стояли узкая кровать с периной — подарок матери Арьи, ночной столик и сундук. Магьер открыла сундук, хотела достать свой старый дорожный мешок, память о тех днях, когда они с Лисилом скитались по стравинской глуши. Что это с ней, в самом деле? Дорожный мешок сгорел, сгорел со всем содержимым в ту ночь, когда пожар уничтожил старую таверну.
Так много потерь… Синее платье, которое было сейчас на Магьер, уцелело только потому, что в ту ночь она переоделась в «Бархатной розе» и оставила платье у Лони. Лисил тогда лишился почти всех своих вещей — кроме оружия, ну да его, похоже, это не очень и огорчило. Он всегда предпочитал путешествовать налегке.
Магьер провела пальцами по амулетам, которые висели у нее на шее. Амулеты? Да нет, скорей уж орудия труда. Топаз, когда вблизи оказывался вампир, излучал яркий свет, хотя и нисколько не нагревался. Чтобы узнать об опасности, нужно было взглянуть на него. Второй амулет был гораздо сложней и загадочней — кусочек кости, вделанный в овальную жестяную основу. Этим амулетом Магьер воспользовалась лишь однажды, а точнее говоря, им воспользовался Лисил.
Он узнал о свойствах амулета от загадочного чужака по имени Вельстил Массинг, который помогал им в борьбе с вампирами. Опасно раненный дампир должен был приложить кусочек кости к своей коже — и тогда он обретал способность поглощать чужую жизненную силу и с ее помощью излечивать себя. Лисил приложил этот амулет к обнаженной груди Магьер, прежде чем напоить ее своей кровью. С тех пор Магьер порой безумно хотелось разбить костяной амулет вдребезги, но этого она себе не могла позволить. Амулеты и сабля — это было все, что оставил ей отец.
Магьер была родом из соседней страны, называвшейся Древинка. Она ни разу в жизни не видела своего отца, зато в детстве наслушалась о нем немало. Будучи аристократом, сменным вассалом лорда, он правил крестьянами, собирал налоги для своего сюзерена. В одном месте он проводил пару месяцев, в другом мог задержаться и на несколько лет — но неизменно уезжал дальше, повинуясь приказу лорда. Крестьяне его и в глаза не видали, только на вечерних сборах налогов, которые обычно проводились сразу после заката, когда крестьянские семьи, завершив дневной труд, собирались в своих небогатых жилищах. Мать Магьер была самой обыкновенной крестьянкой, родом из деревни, которая находилась по соседству с домом барона. Барон взял ее в любовницы, и почти год никто из односельчан ее не видел.
Ее звали Магелия, и она умерла родами, произведя на свет Магьер. Отец получил назначение в другую вотчину и уехал, оставив крохотную дочь на попечение сестры ее матери, Беи. Магелия была красавицей, с пышными черными волосами, в которых, однако, не проскальзывало ни единой рыжей искорки. Говорили еще, что была она тихого, уравновешенного нрава. Хотя Магьер внешне очень походила на мать, характер у нее был тяжелый, вспыльчивый. Болтали о том, что отец ее был не обычным человеком, а нежитью, обитателем ночи, и слухи эти с детских лет тяготели над Магьер. Все односельчане — кроме родной тетки — ненавидели и гнали ее. Когда Магьер сравнялось шестнадцать, тетка Бея отдала ей наследство, оставленное отцом, — два амулета, кожаный доспех и саблю с загадочным знаком на рукояти. Магьер взяла эти вещи и той же ночью покинула родную деревню. Так она с тех пор и жила одна в огромном мире, полагаясь только на себя, покуда не повстречалась с Лисилом.
Теперь Магьер знала, что ее отец был вампиром и отчего-то, по причинам, известным ему одному, оставил дочери орудия для борьбы с ему подобными.
Сколько же лет минуло с тех пор, как она жила в доме тетки Беи… Магьер, ощущая безнадежность, уперлась лбом в край открытого сундука. Не так уж много вещей придется ей брать с собой. Деньги, заработанные этим вечером, нужно будет оставить Калебу — надо же на что-то содержать «Морской лев», покуда она не вернется. С Лисилом — или без него.
Снаружи, в коридоре, послышались мягкие, почти неразличимые шаги. Дверь в комнату Лисила, едва слышно скрипнув, открылась — и тут же закрылась.
* * *
Торет развалился на желтой, обитой бархатом софе посреди богато обставленной гостиной. Вполне удовлетворенный кричащей роскошью своих владений, он пожирал взглядом Сапфиру. Его восхитительная возлюбленная вовсю вертелась перед большим овальным зеркалом, со всех сторон упоенно разглядывая свое новое платье из горчично-желтого атласа. Белокурые, туго завитые локоны обрамляли ее круглое чувственное лицо.
Чейн, слуга и телохранитель Торета, стоял у незажженного камина, облокотившись на его резной каменный бок. Вид у него, как всегда, был скучающий. Хотя Чейн был полезным слугой, собеседник он был никакой и в часы бодрствования по большей части помалкивал, сохраняя на лице бесстрастное угрюмое выражение. И вообще он был такой…
Как бы это сказать? Занудный? Ну да, именно занудный.
Впрочем, Торету на это было наплевать. Он так многого достиг за считанные два месяца… Неужели и впрямь всего два месяца прошло с тех пор, как он бежал из Миишки, от Рашеда и Тиши? Торету казалось, что это было целую вечность назад. Удивительно, как он мог вообще так долго терпеть тиранию Рашеда, и при этом ему даже в голову не приходило, что он вполне способен создать собственный чудесный мир!
