Сложив бумаги, солдат буркнул что-то вроде «спасибо».
Совсем мальчишка, не больше девятнадцати. Славное, открытое лицо, очень худенький. Не то что громилы из «Панцер-СС», подумал с облегчением Мэллори. Такого пацана не хотелось бы убивать. Но выведать всё, что можно, не мешает. Он кивнул Стивенсу, чтобы тот передал ему ящик с мозельвейном. Молодец Дженсен, ничего не упустил из виду… Ткнув пальцем в сторону сторожевой башни, капитан спросил:
— Сколько вас там?
Солдат сразу насторожился.
— Зачем вам это надо знать? — спросил он враждебно.
— Ну, что за люди? — всплеснул руками Мэллори. — Никому не верят. Думают, кругом одни враги… — Капитан умолк, потом стал продолжать:
— Неохота, чтоб всякий раз повторялась одна и та же история, — объяснил он. — Через пару деньков мы снова пойдём на Самос. А у нас есть лишний ящик мозельвейна. Генерал Гребель хорошо снабжает своих… своих помощников… Вас, верно, там припекает на солнце-то. На, по бутылке на нос. Сколько всего надо?
Упоминание о том, что греки ещё вернутся, имя грозного генерала, мысль о том, что скажут товарищи, узнав, что он отказался от столь заманчивого предложения, перевесили чашу весов. Забыв о принципиальности и бдительности, солдат нехотя ответил:
— Нас всего трое.
— Получай свои три бутылки! — весело воскликнул Мэллори.
— Следующий раз хок привезу. — Запрокинув недопитую бутылку, он произнёс:
— Prosit! — И, гордый тем, что умеет изъясняться по-немецки, прибавил:
— Aufwiedersehen![2]
Солдат что-то пробормотал. Постояв в нерешительности, смущённо поглядел на бутылки, круто повернулся и неторопливо пошёл вдоль берега.
— Их всего трое, — задумчиво проговорил новозеландец. — Это меняет дело…
— Поздравляю, сэр! — перебил его Стивенс. В голосе его звучало восхищение. — Отличное представление!
— Отличное представление! — передразнил его, высунувшись из машинного люка, Миллер. — Я ни хрена не понял, но это было потрясно, шеф! Будь моя воля, я в вам «Оскара» присудил!
— Благодарю, но, думаю, поздравления преждевременны, — пробормотал Мэллори и с озабоченным видом ткнул указательным пальцем в сторону.
Молодой немец метрах в двухстах остановился и свернул в лес. Оттуда вышел ещё один солдат. Он что-то говорил, с сердитым видом показывая в сторону судна. Минуту спустя оба исчезли в тени деревьев.
— Началось! — негромко произнёс Мэллори и отвернулся. — Хватит глазеть. Возвращайтесь на свои места. Им покажется подозрительным, если мы не обратим внимания на эту перебранку. Но ещё хуже, если будем обсуждать её у них на виду.
Миллер с Брауном спустились в машинный отсек, Стивенс прошёл в носовую каюту. Мэллори с Андреа остались на палубе, у каждого в руке бутылка.
Дождь перестал, но усилившийся ветер гнул вершины самых высоких сосен. Однако пока утёс надёжно защищал каик. Не хотелось думать, каково сейчас в открытом море, но уходить придётся. Если «шпандау» не помешают.
— Как думаете, что случилось, сэр? — донёсся из полумрака голос Стивенса.
— Разве не ясно? — громко ответил Мэллори. — Немцев предупредили. Каким образом, не знаю. Это уже второй случай. Дальше будет хуже. Ведь до сих пор нет известий с катера, который послали осмотреть наш каик. На мачте у него была антенна, помните?
— А с чего это они вдруг всполошились? — спросил Миллер. — Я этого никак не возьму в толк.
— Очевидно, пост имеет связь со штабом. По радио. Или телефонную. Приказано держать ухо востро.
— Может, ихний штаб выслал против нас небольшую армию? — невесело пошутил Миллер.
Подумав, Мэллори решительно помотал головой.
— Ни в коем случае, — уверенно сказал он. — Сюда семь миль напрямик, а через горы и лесные тропы и все десять. Да ещё в такой темноте. Они не настолько глупы, — рукой, в которой он держал бутылку, он указал в сторону башни. — Сегодня для них будет трудная ночь.
— Выходит, по нас в любую минуту могут открыть пулемётный огонь? — донёсся голос Стивенса, снова звучавший ненатурально спокойно.
— Не откроют. Я в этом уверен, — вновь покачал головой Мэллори. — Даже если они подозревают нас, даже если они уверены, что мы-то и есть те самые серые страшные волки, они будут до глубины души потрясены, узнав от мальчишки, что у нас есть документы и пропуска, подписанные самим Гребелем. Им известно, с генералом шутки плохи, и к стенке может поставить. В общем, вы поняли, о чём я. Поэтому эти парни свяжутся со штабом. Комендант такого маленького острова не посмеет задержать людей, которые могут оказаться агентами самого герра генерала. Как он в таком случае поступит? Пошлёт шифровку в Вати, что на Самосе, и будет кусать ногти в ожидании ответа. Генерал сообщит, что в глаза нас не видел, и спросит, почему нас не расстреляли к чёртовой матери. — Взглянув на светящийся циферблат, Мэллори добавил:
— У нас в распоряжении по крайней мере полчаса.
— А нам что делать? Доставать бумагу и писать завещание? — покосился на него Миллер. — Так не пойдёт, шеф. Надо что-то предпринять.
— Не беспокойтесь, капрал, — улыбнулся Мэллори. — Что-нибудь предпримем. Затеем пикничок на палубе.
В вечерней тишине затихли последние слова «Лили Марлен», которую горланили пятеро. Это был изуродованный при переводе на новогреческий вариант, уже третья их песня. Орали во всю глотку, чтобы обрывки песен услышали часовые на башне, откуда дул ветер. Притоптывали ногами и размахивали бутылками они вполне убедительно. Только слепой и глухой не поймёт этого.
Мэллори мысленно улыбнулся, представив себе полную растерянность немцев, сидящих на башне. Так не ведут себя вражеские лазутчики. Особенно те, кто знает, что их вот-вот накроют.
Поднеся ко рту бутылку, Мэллори делал вид, что пьёт, потом поставил её на палубу и медленным взглядом обвёл сидевших на корточках Миллера, Брауна, Стивенса. Андреа с ними не было.
Мэллори знал, что Андреа сидит, согнувшись в три погибели в рулевой рубке с мешком из прорезиненной ткани за плечами, в нём гранаты и револьвер.
— Начали, — решительно произнёс Мэллори. — Теперь и у тебя есть возможность отличиться. Надо вжиться в роль. — С этими словами он, набычась, ткнул Миллера в грудь и заорал.
Миллер ткнул того в ответ. С минуту оба сидели, отчаянно жестикулируя и осыпая друг друга бранью, подумал бы всякий со стороны. В следующее мгновение Миллер поднялся на ноги, покачиваясь, как пьяный, и занёс над капитаном кулак.
Новозеландец вскочил, и оба принялись инсценировать потасовку.
Янки нанёс боковой удар, Мэллори грохнулся о рулевую рубку.
— Пора, Андреа, — не оглядываясь, произнёс он негромко. — Осталось пять секунд, удачи тебе. — Вскочив, капитан схватил бутылку и с размаху опустил её, целясь в Миллера.
