— Разыщи его.
Парень на снимке обладал весьма своеобразной красотой, и, хотя качество фотографии не позволяло оценить его телосложение, обтянутый майкой торс выглядел многообещающе. И хищный чувственный рот, и все лицо источали необузданную сексуальность; в больших глазах, казавшихся двумя белыми пятнами посреди густой черноты, светилась какая-то будоражащая тайна.
— Разыщи его во что бы то ни стало. Он нубиец. Ты знаешь, что это такое?
Я понятия не имел.
Докторша начала рассказ. Нубийцы были африканским племенем, жившим на юге Судана и подвергавшимся террору со стороны исламистов. Его мужчины и женщины славились красотой и благородством. Традиционно нубийцы занимались скотоводством, земледелием и разновидностью вольной борьбы, которая допускала использование заточенных камней и кастетов, способных причинить противнику непоправимый вред. Политика исламского правительства привела к тому, что меньше чем за двадцать лет от мощного племени осталось всего несколько сотен человек, которые успели бежать или затаиться. Кое-кто пошел служить в полицию, чтобы помогать правительству истреблять своих соплеменников. Другие нашли приют на чужбине. Например в Испании. Остатки племени до сих пор живут на горных склонах Судана, под защитой международных сил. Когда напряженность уляжется, там можно будет устроить уникальный туристический анклав с сафари и ритуальными танцами. Но ждать так долго не обязательно. Нубийцы нашлись даже в малагском парке. И теперь Докторша хотела разыскать одного из этих одетых в лохмотья богов, изумленно озирающегося по сторонам, словно спрашивая себя: что я здесь делаю?
Кармен продолжала:
— Звонит мне на днях генеральный директор. “У меня для тебя ответственное задание. Ты еще не передумала насчет Нью-Йорка? Тогда это твой шанс. Сделай это для меня, и Нью-Йорк твой”. — Примерно так он и сказал. Я подумала: “Попроси у меня американский флаг с обратной стороны Луны, камни, с помощью которых первобытный человек впервые развел огонь, носки, которые были на Кеннеди, когда ему продырявили башку, — все к твоим услугам”. А когда узнала, в чем дело, сразу вспомнила о тебе. Я в Нью-Йорк, а ты в Барселону, подальше от улиц, свалок и потонувших катеров; вместо этого кабинет с телефонами, список охотников, которым можно отдавать приказы, собрания, прайс-листы и все такое на твой вкус и амбиции. Слава богу, ни флаг, ни первое огниво, ни носки Кеннеди у нас не просят. У нас просят этого нубийца. Этот снимок увидел один очень-очень-очень солидный клиент или его жена, но это дела не меняет. У клиента пробудился аппетит, и он сказал себе: этот жеребец с фотографии будет моим, ведь я привык получать все что пожелаю. Я как раз изучаю литературу вопроса. Надеюсь, ты меня простишь. Дело обстоит так: очень-очень-очень важный клиент требует, чтобы мы отыскали ему африканского мачо с фотографии; мачо находится где-то в Малаге; генеральный директор звонит начальнице барселонского офиса; та вызывает своего лучшего охотника; он начинает рыть землю, находит нубийца, хватает его и тащит к начальнице барселонского офиса, которая, в свою очередь, отправляет трофей генеральному директору, а уж он организует торжественную церемонию вручения трофея очень-очень-очень важному клиенту. Потом наступает раздача бонусов: директор барселонского офиса, то есть я, отправляется в Нью-Йорк, а отважный охотник прощается с улицами, помойками и ржавыми катерами и перебирается в ее кабинет. Великолепно. Просто. Достижимо. Вопросы?
Вопросов было немало. Первым порывом было поинтересоваться именем клиента. Кому придет в голову затевать целое расследование из-за журнального снимка скверного качества? Но подобные вопросы были под запретом. Меня всегда занимали клиенты Клуба, хотя я не был знаком ни с одним из них. Иногда, прогуливаясь по парку или ожидая, когда официант принесет мой заказ, я принимался разглядывать какого-нибудь типа, стараясь угадать: мог бы он оказаться нашим клиентом? Если да, то каковы его предпочтения? Приглядывался я и к близким. Мой брат трудился в Совете по образованию и культуре, носил костюмы и галстуки и поднялся во мнении отца на целых десять ступеней, но при этом продолжал жить у родителей на улице Ла-Флорида и до сих пор не обзавелся подружкой. Какой трофей он закажет, став членом Клуба? Мы изредка перезванивались, и всякий раз он пытался вытянуть из меня, в какой дыре я пропадаю и какого дьявола там делаю, немилосердно меня высмеивая и подначивая, чтобы я ослабил бдительность, но я твердо хранил свою тайну. Кажется, он что-то подозревал, но я понятия не имел, что именно. Что касается отца, то он был слишком большим скрягой, чтобы потратить хоть каплю прибыли от своих вложений — в энергетику и финансы — на карибскую красотку с пухлыми губами или изысканный азиатский цветок. С ним мы тоже общались время от времени, но отнюдь не потому, что сильно скучали друг по другу: просто, когда брата не было дома, трубку обычно брал именно отец. Я звонил, чтобы узнать, как мама, какой этап она переживает в данную минуту, но пока она вытирала руки и подходила к телефону, мы с отцом волей-неволей перебрасывались парой слов. Он ничего о себе не рассказывал, а комментарии относительно событий моей жизни приберегал до конца разговора. Мне не стоило труда вообразить эту сцену: в сотый раз попросив меня беречь себя и повесив трубку, мать садится переплетать очередную книгу, отец, на секунду оторвавшись от телевизора или газеты, бурчит: “Ну как там наш клоун без границ?”, мать делает краткую аннотацию нашего разговора, и он, перед тем как снова углубиться в жизнь очередной супруги великого человека, игровое шоу или экономическую статью, заявляет: “Только сопляки и неудачники колесят по всему миру, вместо того чтобы спокойно сидеть на месте”.
Среди охотников, моделей и администрации Клуба ходило немало легенд о клиентах. Особенно будоражила нас история одного типа, безнадежно влюбленного в молоденького кубинца, который был ему явно не по карману. Он заявился в наш офис, полистал шикарные альбомы, ткнул пальцем в фотографию парня, на которого пал его выбор, узнал, сколько это будет стоить, и вместо ответа издал горестный вздох. Хотя для него это было слишком — уж не знаю, сколько тысяч евро, — клиент все же заказал часовой сеанс с красавчиком мулатом. То была роковая ошибка: с тех пор его жизнь превратилась в сущий кошмар. Наш клиент, скромный служащий банка — по другой версии менеджер, — принялся экономить на самом необходимом, лишь бы каждые два-три месяца покупать час с кубинцем. Однако вскоре выяснилось, что, даже если вообще перестать ходить в кино и свести завтраки к стакану апельсинового сока, на то, чтобы скопить нужную сумму, уйдет не один месяц. Тогда он решил взять кредит в двадцать тысяч, чтобы гарантировать себе десять свиданий с любимым в течение месяца. Когда месяц пройдет, он обо всем забудет. Должно быть, клиент сам рассказал об этом кубинцу. Хотел, наверное, растопить его сердце. Надо сказать, наш банковский служащий добился прямо противоположного результата: мулат попросил администрацию Клуба не отправлять его больше к этому сумасшедшему. У моделей есть право вето. Если им кажется, что от клиента исходит опасность, они могут отказаться его принимать. Когда кубинец не явился на очередное свидание, удивленный банковский служащий позвонил в Клуб. Ему объяснили, что моделям запрещено встречаться с клиентами без ведома администрации. Тот принялся настаивать, чтобы ему немедленно предоставили его кубинца, но ему сказали, что парень занят с другим клиентом, и предложили взамен любого другого по такой же цене. Банковский служащий заявил, что не желает никого другого, и спросил, когда можно будет воспользоваться услугами мулата, а услышав, что того перевели в другой город, пробормотал что-то вроде “нет, не может быть” и бросил трубку. Конец у этой истории печальный. Клиент еще долго названивал в Клуб, стараясь разузнать, где теперь его кубинец, но ему неизменно отказывали. Как-то раз он заявился в офис и все повторял, что не хочет скандала и просит только об одном: помочь ему связаться с любимым. Незадачливого клерка выставили вон, пригрозив исключением, но он пришел снова, умоляя отдать ему хотя бы фотокарточку кубинца. Какая трогательная деталь, не правда ли? Получив отказ, бедняга пришел в отчаяние. С тех пор о нем никто не слышал, но все сходились во мнении, что он либо повесился, либо выбросился из окна.
