Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
– У тебя есть салфетки? – спросил я у Темплтон.
Она достала из кармана пачку салфеток, и я аккуратно вытер Саре подбородок. Это была мелочь, можно было бы и не замечать вытекающей слюны, но Сара заслуживала уважения, даже если она этого и не осознавала.
Вчера, когда я увидел Патрисию Мэйнард, моей первой мыслью было: лучше бы она была мертва. И сейчас я думал ровно то же самое. А думать так мне было непросто. Я считаю, что быть живым всегда лучше, чем мертвым, потому что любая жизнь лучше, чем холод и одиночество могилы. Если ты жив и даже если ты прошел через ад, всегда сохраняется шанс на то, что жизнь изменится к лучшему.
Но лучше может стать не каждому. Я это знаю из собственного горького опыта. Мой отец никогда не бил мою мать, но эмоциональные шрамы от жизни с ним были столь глубоки, что в конце концов убили ее. Кто-то в этих случаях начинает пить или принимать наркотики, чтобы обезболить свои воспоминания, а для кого-то жизнь становится настолько невыносимой, что они прибегают к самоубийству. Но большинство людей как-то умудряются выплыть и наладить некое подобие жизни. Жить всегда лучше, чем умереть.
Я смотрел на то, как Сара Флайт сидит и смотрит в пустоту стеклянными глазами, и думал, есть ли исключения из этого правила. Сару никогда не вылечат, и лучше, чем сейчас, ей уже не будет никогда.
Я поставил стул рядом с ней, расстегнул куртку, надел на голову капюшон толстовки и какое-то время просто сидел и смотрел туда же, куда и она. Как мог, я пытался отбиваться от бесконечного потока разных мыслей. Мне хотелось поймать несколько мгновений, во время которых ум остался бы пустым и белым, как пейзаж по ту сторону стекла. Мой самый большой недостаток – принимать все слишком близко к сердцу, пропускать все через себя. Я настолько сильно хочу найти разгадку, что за деревьями не вижу леса, он расплывается в глазах.
Свет зимнего яркого солнца придавал дополнительную резкость всем предметам. Покрытая снегом лужайка была ослепительно яркой, а деревья и кусты напоминали белые минималистичные скульптуры. Весь пейзаж был похож на рождественскую открытку. Одна мысль о том, что Сара никогда не сможет этого увидеть по-настоящему, ввергала меня в депрессию.
На долю секунды мое зрение трансформировалось: все, что было за окном, стало фоном, а само окно превратилось в тусклое зеркало, отражающее меня и Сару. Ракурс, освещение, наши тени на поверхности стекла – весь мир вдруг сузился для меня до нас двоих.
Затем обычное восприятие восстановилось, и я вновь вернулся в комнату. Темплтон стояла позади меня и всем видом демонстрировала нетерпение. Ее отражение в окне смотрело на часы, затем в мобильный телефон, потом через плечо на других пациентов. Пару раз она вздохнула, закусила губу. Весь ее вид говорил о том, что у нее было много дел и что ее ждали люди.
Я решил дать ей еще минуту, а может, достаточно было и сорока пяти секунд. Она наклонилась настолько близко, что я во всей полноте ощутил аромат ее духов. Он был приятным и хорошо сочетался с моим гиперактивным воображением – в сознании тут же появилось множество интересных и неуместных образов.
– Можно вопрос? Какого черта мы здесь делаем, Уинтер? – она говорила тихим шепотом, ее дыхание щекотало ухо. – Я спрашиваю, потому что мне кажется, что ты сидишь и любуешься цветами, вместо того чтобы заниматься поиском преступника.
– Я пытаюсь кое-что понять, – улыбнулся я и подождал, пока она тоже улыбнется.
– Хорошо, – сказала она. – Интересно, что именно.
– Ты выбрала эту работу, чтобы отлавливать жуликов, да? Это для тебя основная цель, и у тебя хорошо это получается.
Темплтон двусмысленно качала головой из стороны в сторону, и, судя по всему, более близкого к согласию жеста сейчас было ожидать нельзя. Я сомневался в том, что она была способна вслух признать справедливость подобного утверждения.
– Ты – классическая трудяга, – добавил я. – Тебя мотивирует твоя работа, у тебя все хорошо получается, и ничего плохого в этом нет. Вообще ничего.
– Не пойму, к чему ты ведешь.
Я кивнул в сторону Сары Флайт. Из уголка ее рта показалась еще одна струйка слюны, и я снова вытер ее салфеткой.
– Я пытаюсь тебе сказать о ней. О ней и о всех тех, кому пришлось столкнуться с психом, у которого искаженное видение мира и множество извращенных фантазий. Когда ты всю свою энергию направляешь на преступника, очень просто позабыть о жертвах. Слишком уж это просто, и я тоже часто попадаю в эту ловушку. Поэтому я и пришел сюда, чтобы напомнить себе, что на самом деле я все это делаю для жертв. Поимка преступника – это просто бонус. Сейчас где-то еще жива женщина, которую похитил наш маньяк, и, если мы плохо сделаем свою работу, она окажется в том же состоянии, что и Сара.
Я протянул руку и дотронулся до руки Сары. Мне будто было необходимо убедиться в том, что она была реальной. Я почти что ожидал, что моя рука пройдет сквозь ее руку, но этого не случилось. Я ожидал, что ее кожа окажется холодной, но она была такой же теплой, как и моя. На единственном пальце, который у нее остался, было место, где когда-то было обручальное кольцо. Обрубки остальных пальцев преступник прижег, и теперь они уже зажили и зарубцевались. Кто снял кольцо? Ее мать? Кто-то из санитаров, на кого Сара никогда не сможет указать? Было ясно одно: это точно сделал не Грег Флайт. Я встал и направился к двери. Темплтон пошла за мной, и теперь шаги ее звучали тихо и робко – в ее походке больше не было ни следа от той самоуверенности, с которой она сюда вошла.
14
Личная помощница Грега Флайта провела нас в его просторный угловой офис на верхнем этаже арендуемого рекламным агентством «Физз» трехэтажного здания. Агентство не принадлежало к числу лидеров в своей области, но было и не самым последним. Оно занимало комфортную позицию середнячка, которому перепадали крошки со столов «Саатчи & Саатчи» и других крупных фирм.
Офис Флайта был очень большой, оформление было лаконичным. То же самое можно было сказать и про его стол. Мебель из темного дерева имела скругленные углы. Стена «имени Грега Флайта», завешанная сертификатами и дипломами, просто кричала о его низкой самооценке и потребности в самоутверждении. Он, как мог, старался скрыть свою неуверенность, и, учитывая то, что он занимал должность арт-директора, ему это практически удалось.
Личная помощница подвела нас к двум креслам около окна. Сиденья были мягкие, кожаные, а сами кресла развернуты так, что, если раскрыть жалюзи, пришлось бы жмуриться от солнца. Кресло Флайта было массивным и больше походило на трон. Оно стояло спиной к окну, и получалось, что все его собеседники вынуждены были смотреть на солнце. Кресло было почти на восемь сантиметров выше, чем наши кресла. Все эти отчаянные попытки казаться более могущественным бросались в глаза и вызывали лишь жалость.
Темплтон встала у меня за спиной. Сочетание высокого роста и натренированного полицейского взгляда придавало ей внушительный и угрожающий вид. Грег Флайт в своем огромном кресле казался потерянным и нервозным. Для нас это было большой победой. Флайт заранее продумал тактику поведения, которая гарантировала ему успех, но ошибся по всем статьям. Он намеревался держать ситуацию под контролем, но ему явно не удавалось это делать, и самое время было доставать белый флаг. Золотое правило любой битвы за власть состоит в том, что нельзя делать шаг до тех пор, пока нет полной уверенности в следующем шаге оппонента. Сунь-Цзы два с половиной тысячелетия назад верно сказал, что нужно знать врагов своих.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
