– Людям тоже, – нахмурился Грохотов.
– Других решений все равно нет, – холодно ответила Милявская.
– Надо объявить это по рации, – заявил «химик». – Если зараженные будут знать, что в случае прорыва их уничтожат, они, скорее всего, предпочтут поискать другое убежище.
Он связался с Измайловым. Тот дал добро на проведение операции в таком виде, после чего дежурный получил необходимые инструкции, что и как выдавать в эфир. И хотя говорить в микрофон приходилось, читая с листа, все равно это давалось нелегко:
– Право проезда через шлюз получают только те машины, в салоне которых находится более двух человек. Всем остальным настоятельно рекомендуется не предпринимать попыток прорыва, так как в ангаре размещено отделение гранатометчиков и любой прорвавшийся без разрешения будет уничтожен, чтобы избежать распространения инфекции на весь бункер.
Кирилл слушал рацию и ушам своим не верил. Мозг наотрез отказывался воспринимать происходящее, но все происходило в реальности, и теперь надо было как-то с этим жить.
– Нас четверо, – спокойно констатировал отец. – Нас пропустят.
– Помните! – продолжал вещать дежурный. – Если вы заразились, выжили и не мутировали, вирус вам уже не угрожает. Главной опасностью для вас являются мутанты. Примите меры к тому, чтобы уберечься от них. Объединяйтесь в группы, вооружайтесь, занимайте здания, защищайте входы в них. По сравнению с нами у вас есть преимущество: вы уже выжили, а мы не знаем, как на нас подействует вирус, кто погибнет, а кто мутирует. Вы способны свободно перемещаться без защитного снаряжения, пить воду, есть любые найденные продукты. Мы же всего этого лишены. Ваш враг – только мутанты. А наш – мутанты и вирус. Вы находитесь в более выгодной позиции, чем мы, поэтому используйте ее для выживания. В бункере вам места нет. Ищите другое убежище и не пытайтесь прорваться. Шансов на прорыв у вас нет…
Дежурный еще продолжал говорить, а очередь уже разделилась. Часть машин разворачивалась на поляне и устремлялась прочь от бункера, в сторону шоссе. Другие просто отъехали к стене леса и остались там, не мешая формироваться новой очереди. Кирилл снова ощутил, как невидимая грань жестко делит человечество на две части: тех, кто заразился и выжил, и тех, кому теперь суждено жить в страхе перед вирусом. Он сам предпочел бы разделить участь первых, но так вышло, что он стал вторым. И с этим тоже придется как-то жить.
В очереди остались всего девять машин. В стороне поперек поляны, уткнувшись задним бампером в замшелый валун, стояла еще одна, с окровавленным стеклом. Еще три припарковались у леса и ждали непонятно чего, остальные предпочли искать безопасное пристанище в другом месте.
Через несколько минут внешние ворота шлюза опустились, уйдя под землю и открыв въезд. В эфире раздался голос дежурного:
– Машинам, въезжающим в шлюз, зажигать свет в салоне, чтобы мы видели, сколько у вас людей.
Впереди очереди, внутри шлюза, Кирилл заметил конструкцию из труб, чем-то напоминавшую систему разбрызгивания воды на автомойке. Она не являлась частью шлюза, выглядела чужеродной и наспех собранной. Кирилл заподозрил, что это и есть система обеззараживания, призванная уничтожить вирус на наружных поверхностях бронемобилей. Но как она работает, увидеть не получилось, так как внешние ворота снова поднялись и встали на место, герметично закупорив шлюз.
Зато когда они снова опустились, принцип действия системы стал очевиден для всех. На полу и стенах шлюза догорала горючая смесь, из газовых горелок, смонтированных по бокам, вырывалось синее пламя. Заехавшего внутрь автомобиля в шлюзе уже не было, его затащили внутрь.
– Господи… – произнесла мама. – Они нас что, обольют бензином и подожгут?
– Бронекапсула выдержит, – уверенно заявил отец.
Но от Кирилла не ускользнуло, что он покосился на водителя: мол, если даже это не так, помалкивай. Впрочем, машина могла быть рассчитана на краткосрочные воздействия подобного рода. И все равно навалился тяжелый, трудно контролируемый страх, от которого по всему телу побежали мурашки.
В шлюз заехала следующая машина, и видно было, как из труб на нее полилась горючая смесь. Ворота поднялись и скрыли дальнейшее, но у кого-то в очереди не выдержали нервы. Один из бронемобилей вырулил из общего ряда, промчался задом до края поляны, развернулся там и, оставив на проселке облако пыли, умчался прочь.
Чем руководствовались люди в нем, Кириллу трудно было понять. Да, страшно… Страшно гореть, и броня может не выдержать, но тут есть хоть какие-то шансы выжить, а там что? Система замкнутого цикла дыхания долго работать не сможет, и что делать, когда кончится кислород? Выжить всего один шанс из трех. О двух оставшихся вариантах не хотелось даже думать. Один – страшная смерть в мучениях, другой – мутировать в кошмарного монстра…
Кирилл попробовал представить, что чувствуют мутанты, но это вызвало у него волну еще большего ужаса.
«Только бы никому из нас не заразиться… – подумал он. – Что угодно, только не это!»
Но мозг, частично потеряв контроль от страха, продолжил развивать тему в фантазиях. Кирилл представил, как мама превращается в мутанта, водитель корчится в судорогах, а отец достает из «бардачка» крошечный пистолет ПСМ и выпускает несколько пуль маме в голову, когда она бросается на него.
«Нет, только бы не это! – продолжала вертеться в голове одна и та же мысль. – Только не это!..»
Пришлось стиснуть кулаки и сосредоточиться, иначе подобное состояние могло перерасти в истерику. Кирилл не был религиозен, но готов был молиться, только бы отвести ото всех эту беду. Не только от семьи – от всего человечества. Так хотелось просто проснуться и, включив ночник, вытереть со лба холодный пот, осознавая, что все привиделось, нет никакого вируса и никаких мутантов. Но реальность держалась жестко: за окнами ничего не менялось, а очередь в бункер, машина за машиной, пропадала в чадящем и пылающем зеве шлюза.
Кирилл подумал, что дезинфекция огнем действует как задумано, поскольку шлюз кто-то открывает и закрывает. А это значит, бункер не заражен. Дико, неистово хотелось поскорее оказаться внутри, ощутить себя хоть в относительной безопасности под слоем земли и бетона. Так, находясь в темном тоннеле и увидев свет впереди, хочется поскорее туда добраться, и ты бежишь, едва не ломая ноги, пока не сощуришься от яркого солнца. Но над этим миром, Кирилл это вдруг отчетливо понял, яркого солнца уже не будет никогда. Да и не хотелось уже яркого солнца, хотелось поглубже в нору, за стальные двери, за бетон, и чтобы тонны земли над головой. И только там отдышаться, как в детских играх, когда спрячешься от бабайки под одеялом.
Наконец подошла их очередь. Водитель дождался, когда опустят ворота, включил свет в салоне, загнал бронемобиль в шлюз и выключил двигатель. Некоторое время ничего не происходило, видимо, их внимательно разглядывали через объектив скрытой камеры. Затем из отверстий в трубах полился бензин. Ухнуло – взорвались пары. А потом загудело пламя, охватив все вокруг. Уже через несколько секунд стало заметно теплее, затем хлопнуло лобовое стекло по старой трещине – его композитная структура не выдержала неравномерного нагрева. Внешний слой раскрошился так, что стекло стало матовым, непрозрачным. В салон проникла тонкая струйка дыма.
