Тара сидела на кровати, скрестив ноги, и смотрела на него. Блейк почти физически ощущал, как ее взгляд следует за ним, когда он пересекает комнату, которая с каждым разом казалась ему все меньше.
— У тебя что, клаустрофобия? — наконец спросила Тара.
Блейк остановился и пожал плечами.
— Возможно. Но не острая.
— А я думала, что детективы привыкают к такому времяпровождению. Разве тебе не доводилось долго томиться, прячась и наблюдая?
— Да, — признался Блейк. — Но когда я сижу в засаде, то знаю, что делаю. Мне известно, что происходит.
— А давно ты стал частным детективом?
— Кажется, лет десять назад. Тара изумленно вскинула брови.
— Сколько же тебе лет?
— Тридцать четыре.
— О! Я думала, ты моложе. Блейк усмехнулся.
— Буду считать это комплиментом.
— Твой отец тоже был детективом? Возможно, офицером полиции?
— Нет, мой отец не был полицейским. Его ужаснула бы одна мысль о подобном. Он не слишком жаловал полицию, как, впрочем, и всех остальных, кто имел отношение к власти. Отец умер, когда мне едва исполнилось пятнадцать.
— А твоя мама? Она жива?
— Они вместе погибли из-за несчастного случая. Блейк до сих пор вздрагивал по ночам от страшных воспоминаний, которые преследовали его каждый раз, когда он давал волю своим чувствам.
— О, Блейк, как ужасно! Потерять родителей еще ребенком. Мне очень жаль.
— Это было давно, — проговорил он, чувствуя неловкость оттого, что она жалеет его.
— Но ведь рана так и не зажила. Некоторое время Блейк молчал, а затем откашлялся и произнес:
— Да, я до сих пор ненавижу больницы. Мама прожила еще несколько дней после того несчастного случая, и больничные звуки и запахи всегда будут напоминать мне о ее смерти.
Он тряхнул головой, словно стараясь отогнать тяжелые воспоминания.
— А твои родители? — спросил он, чувствуя, что Таре хочется поговорить. Возможно, на нее тоже давило замкнутое пространство.
— Они до сих пор живут в Гонории. В этом маленьком городке я родилась. Мой отец — юрист, мама — учительница. Мы респектабельная ветвь семейства Макбрайд, — с усмешкой добавила она.
Респектабельная. Таким словом никак нельзя было назвать его семью! Свидетельство того, какое у них с Тарой разное происхождение.
— В самом деле?
— О, да! Родители не устраивали никаких скандалов в течение тридцати лет. Мои младшие братья и я считались просто идеальными детьми. Я поступила в Гарвард. Тревор работает в Государственном департаменте в Вашингтоне, а самый младший братишка, Трент, заканчивает Военно-воздушную академию. Наша семья весьма отличалась от остальных Макбрайдов. Она служила образцом во всех отношениях, пока я не дошла до того, что меня уволили, добавила Тара, без особого успеха стараясь скрыть свою горечь.
По ее словам, семья Макбрайд могла бы, пожалуй, стать моделью для тех картин Рокуэлла, о которых она заговорила в картинной галерее, или сниматься в каком-нибудь семейном сериале, которые иногда, втайне завидуя, смотрел Блейк.
Сейчас он с любопытством взглянул на Тару.
— Ты не рассказала своей семье о том, что произошло у тебя на службе?
— Нет.
— А почему?
Тара пожала плечами.
— Ты боишься, что они тебя не поймут, что твоя неудача разочарует их?
Макбрайд покачала головой.
— Они и поймут, и поддержат меня, даже если в душе будут разочарованы, но я еще не готова говорить об этом. Ни с кем.
Но она все-таки поделилась своими проблемами с ним, не мог не подумать Блейк с чувством удовлетворения. Интересно, что больше беспокоит Тару, потеря ее статуса или чувство унижения от неудачи.
— Тебе нравилась твоя работа? — спросил он. Она медлила с ответом, и у Блейка появилось подозрение, что Тара и сама не знает.
— Это была просто работа, понимаешь? Я хорошо с ней справлялась.
— А что, собственно, произошло?
— Я отказалась подписать бумаги, представленные мне одним клиентом, которым боссы очень дорожили. Это был довольно сомнительный проект иностранной налоговой зоны. Я изучала его несколько месяцев и решила, что это слишком рискованное предприятие. Я не хотела ввязываться в подобное дело. Клиент закатил скандал, на меня попытались надавить, но я все равно отказалась. Я думала, что, когда выяснится, насколько эта затея попахивает авантюрой, мои патроны возьмут меня обратно. Но они этого не сделали.
Блейк нахмурился.
— Хотя ты была права?
— Рассказываю дальше. Анализ рисков показал, что их ответственность будет не слишком велика, если все развалится. Отвечать в основном будет клиент. Но я могла тоже оказаться виноватой, а начальство спокойно положило бы деньги себе в карман. Клиент найдет другого адвоката, более покладистого, сказали они и отдали мое место кому-то менее щепетильному.
— И как ты теперь собираешься жить?
— Вряд ли я могу рассчитывать на блестящие рекомендации.
— Ты вернешь себе положение на службе, — уверенно сказал Блейк. — На собеседовании ты, бесспорно, убедишь любого работодателя, что знаешь свое дело. Твоя профессия требует силы воли и честности. У тебя есть и то, и другое, и ты обязательно найдешь того, кто это оценит.
Не похоже было, что он полностью убедил ее, но Блейк знал: Тара слишком умна и талантлива, чтобы долго оставаться ни с чем.
— Не сомневаюсь, что ты сможешь добиться многого, Тара Макбрайд. Единственный вопрос, который тебе следует задать самой себе: чего ты на самом деле хочешь?
Прошло достаточно времени с тех пор, как Тара задавала себе этот вопрос. Но всю жизнь она, похоже, делала то, чего хотели от нее другие.
Будь хорошей девочкой, Тара. Учись прилежно, Тара. Поступай в Гарвард, Тара. Стань юристом, Тара.
Блейк, вероятно, понял, что ей необходимо время, дабы обдумать его слова, поэтому изменил тему разговора.
— Как ты думаешь, сколько человек пыталось дозвониться тебе со вчерашнего дня?
Тара закусила губу, потом сказала после минутного раздумья:
— Мои домашние думают, что я уехала из города, а друзья — что я в Гонории. Я не жду никаких звонков.
— Я хотел бы еще раз позвонить тебе домой, вслух размышлял Блейк, мрачно глядя на телефон. — Просто чтобы услышать, кто ответит, если вообще кто-то ответит. Но нежелательно, чтобы нас выследили здесь, как в Мариэтте. Твой телефон примет звонок, если я позвоню анонимно?
Тара виновато покачала головой.
— Мой телефон не пропускает анонимные звонки. Я стараюсь соблюдать осторожность.
