— И я люблю курить сигары. Если мне захочется выкурить сигару на кухне, а ты в это время будешь готовить обед, я не стану отказывать себе в удовольствии.
Нет проблем. Одна хорошая демонстрация «умирающего лебедя» в сопровождении чахоточного кашля навсегда излечит Вандервурта от желания курить рядом с ней.
— И поскольку существует вероятность, что время от времени меня будет посещать дама, тебе придется перебраться на третий этаж.
— Там есть стены, свет и отопление.
— Ага, и куча хлама, к которому девяносто лет никто не прикасался. — К тому же Дана не сомневалась, что именно там обитает привидение леди Пирсон.
— Ну, если не хочешь… — Вандервурт с чистой совестью снова принялся за кекс.
Выбора у Даны не было.
— Прекрасно, я Золушка. — Она наклонилась над столом. — А теперь мои условия. Развели грязь на кухне — сами убираете. Моя рента — треть того, что я платила за весь дом. Я не собираюсь быть вашей прислугой. Я получаю маленькую ванную на втором этаже в свое единоличное пользование. И раз уж собираетесь принимать у себя дам, не ждите, что я буду прикрывать вас, если вы начнете встречаться с несколькими одновременно.
Вандервурт захрипел, плечи его тяжело поднимались и опускались, словно он подавился. Дана бросилась в обход стола, пытаясь сообразить, что делать. Он вскинул руку, останавливая ее. По морщинистому лицу бежали слезы.
До нее, наконец дошло, что он смеется.
— С несколькими одновременно. За кого ты меня принимаешь?
— Просто я болезненно отношусь к неверности.
Он вытер слезы и покачал головой.
— С несколькими… Продолжай в том же духе, и я позволю тебе жить в мансарде бесплатно.
— Вы сама доброта.
Он оценивающе взглянул на нее.
Дана улыбнулась.
— Может быть, — сказал ее домовладелец. — Может быть.
Глава седьмая
Хорошей и плохой новостью среды оказалось то, что у Даны до одиннадцати утра не было записано ни одной клиентки. Хорошо потому, что ей требовалось время разобраться с жилищной ситуацией, а плохо потому, что она отчаянно нуждалась в наличных.
Открыв салон для Триш, она поспешила обратно в мансарду, чтобы оценить фронт работ. Фронт оказался необъятным.
Мансарда была теплой, достаточно высокой для ее роста и имела витражи в окнах. В пору расцвета дома здесь жила прислуга. Расцвет миновал лет девяносто назад, и тогда же здесь в последний раз убирались.
Она начала сгружать хлам на пол посреди комнаты.
— Ты наверху? — прокричал Вандервурт через некоторое время.
— Да, — откликнулась Дана.
— Я выяснил в транспортной компании, когда прибудет мой багаж. У тебя есть неделя, чтобы перебраться сюда. — Вандервурт окинул взглядом кучу старых журналов, книг и газет. — Отличная работенка для моего старого приятеля Карло Факела.
— А этот Карло случайно не собирается навестить наш город? Я бы не отказалась от его помощи.
Мистер Вандервурт покачал головой.
— Сожалею, но Факел будет очень занят в ближайшие пятнадцать-двадцать лет.
Дана рассмеялась.
— Значит, придется все делать самой.
— Такой красотке? Что случилось со здешними мужчинами? Должно быть, что-нибудь добавляют в питьевую воду, если парни не выстраиваются в очередь у твоих дверей.
— Я недавно развелась и, в общем-то, никого не поощряю. Я вполне счастлива одна, — солгала Дана.
Вандервурт вновь покачал головой.
— Как бы не так.
Пришла ее очередь удивиться:
— Вы считаете, что уже настолько хорошо меня узнали?
— Ну, конечно. Мы с тобой одного поля ягоды, детка, нам необходимо быть среди людей. Я уехал из Флориды, потому что устал от одиночества. По правде говоря, есть в городе одна леди, которую я так и не смог забыть.
— Правда? — Дана обожала разговаривать на такие темы. Частично из-за этого ее салон пользовался успехом. Она с участием относилась к своим клиенткам и никогда не выдавала доверенных ей тайн.
— Правда, — отозвался Лен. — Но я не скажу тебе, кто она, на тот случай, если дама захлопнет дверь перед моим носом. У меня, знаешь ли, есть гордость. — Он уперся руками в дверной косяк и задумчиво посмотрел на Дану. — Бьюсь об заклад, к лету появится парень, который втрескается в тебя по уши.
Дана скептически хмыкнула.
— Боюсь, вы проиграете.
— Поверь мне, я в этих делах разбираюсь. — Лицо Вандервурта посерьезнело. — Готов поспорить, ты живешь сердцем. Любой, кто станет увиваться вокруг тебя, должен будет доказать мне, что он тебя достоин.
Дана уставилась на пыльные половицы — все что угодно, лишь бы скрыть слезы.
— Спасибо, мистер Вандервурт, — сказала она хрипло. К тому времени, когда Дана смогла поднять глаза, ее добровольный ангел-хранитель уже исчез.
Дана все еще улыбалась, направляясь по Мейн-стрит в парикмахерскую и думая о поразительном контрасте между пиратской внешностью Вандервурта и его добрым сердцем. Она была уже недалеко, когда из магазина рукоделия «Узоры» вышла ее мать. Дана оказалась в ловушке.
Подавив протяжный вздох, она подошла к матери.
— Привет, мам. Новое пальто? Симпатичное.
— Ему уже несколько лет.
— Все равно красивое.
Дану ужасала мысль, что когда-нибудь она станет похожей на мать — с глубокими морщинами от вечного недовольства и высокомерно вздернутым носом.
Она подождала, когда мама внесет свой вклад в светскую беседу, но Элеонор натянуто молчала.
— В одиннадцать часов меня ждет клиентка, так что я побегу, — сказала Дана, чтоб заполнить паузу. Она помедлила и решила сделать еще одну попытку: — Послушай, мам, ты можешь в любое удобное для тебя время приходить ко мне стричься.
— Гейл была моим парикмахером тридцать лет, — ответила Элеонор таким тоном, словно Дана предлагала ей совершить предательство.
Гейл Уэббер владела маленьким салоном за городом, и они с Даной поддерживали хорошие отношения. Дана посылала к ней приверженцев традиционного стиля, а Гейл к Дане — желающих не отставать от моды.
— Я же не предлагаю что-то радикальное.
— Я никогда так не поступлю с Гейл.
О пренебрежении собственной дочерью Элеонор не думала. Немного доверия, чуть-чуть уступчивости — вот все, чего хотелось Дане. Вполне достаточно, чтобы сказать наконец матери, что она сожалеет о своем дурном поведении в юности и, главное, что им надо стать ближе друг другу.
